Крови и зрелищ!

– Фаррел, я же знаю тебя не первый год. Я пришел к тебе без денег, когда у меня было всего три зверя. Я знаю. Я тебе многим обязан. – Укротитель львов перешел на крик. Фрайни решила, что ей нужно закурить сигарету, и остановилась, роясь в кармане. Она долго отделяла сигареты от своего носового платка, потом искала зажигалку и напряженно вслушивалась. – Но теперь Джонс хочет от меня невозможного. Да, раньше я клал голову в рот старика Джо. Но это потому, что он был совсем старый и совсем ручной. И у него не было зубов. Сейчас мои львы – молодые. Они – сильные. У львов есть природный инстинкт – кусать все, что попадает им в рот. Мне ли этого не знать? Разве не меня тренировал великий Хагенбек? Я требую ото львов только то, что не противоречит их природе. Мастерство Хагенбека было построено на этом. Эти животные – тонкие натуры. Они меня любят, а не боятся.

– Что, струсил? – Фаррел говорил медленно, на австралийский манер растягивая слова. Это задевало гордость, звучало как оскорбление. Фрайни было слышно, как Великолепный Ганс сделал глубокий вдох. Почувствовав настроение своего укротителя, львы в клетках беспокойно задвигались.

– Да! – прокричал Ганс так громко, что Фрайни от неожиданности подпрыгнула. – Да, я струсил. Я, Великолепный Ганс, боюсь. И мне не стыдно. Я не буду выполнять то, что требует этот идиот. Я уйду из вашего цирка. В Соулз нужен новый дрессировщик. Я заберу своих львов и уйду. А теперь убирайтесь из моей палатки!

Фаррел начал было отвечать, но в этот момент кто-то схватил Фрайни за плечо.

– Что, Ферн, шпионишь? – спросил мистер Джонс.

Фрайни достала сигарету и зажигалку и вспомнила, с каким акцентом она должна отвечать.

– Просто хочу закурить.

Он зажег ее сигарету. Вблизи мистер Джонс был еще менее привлекательным, чем казался ей раньше. Совсем не герой-любовник. Высокий, склонный к полноте, он был одет в костюм и галстук. Седые волосы и ничего не выражающие карие глаза. Пахло от него «Калифорнийским маком», сигаретным дымом и ополаскивателем для рта, не заглушавшим вонь гнилых зубов.

– Насколько я понимаю, ты шпионила, Ферн, – медленно проговорил он, и рука его потянулась, чтобы ущипнуть ее за грудь. – Если будешь хорошо себя вести, я ничего не скажу мистеру Фаррелу, и он тебя не уволит.

«Как бы поступила на моем месте Ферн?» – подумала Фрайни, в то время как та же самая рука действовала все вольнее с ее телом. Оно предательски начинало реагировать, вспоминая прикосновения Маттиаса и Алана Ли. Фрайни решила, что Ферн хорошая девочка.

– Извините, – проговорила она, избегая его взгляда. – Я не такая девушка.

Очевидно, мистер Джонс встречался с подобными ответами и раньше. Он схватил ее за подбородок и силой заставил посмотреть ему в лицо. Лицо его было из той категории лиц, которые можно вырезать из мыла. Один надрез – и рот готов.

– Это твоя работа, Ферн, – сказал он. – Ты же не хочешь отправиться из Рокбэнка домой?

Лишенная возможности ответить как Фрайни Фишер, то есть быстрым ударом колена по интимному месту, Фрайни оказалась в затруднительном положении. Она выскользнула из его рук.

– Пожалуйста, – сказала она нехотя. – Мне нужна эта работа.

Файни услышала, как Фаррел вышел из палатки укротителя. Джонс то ли хотел к нему присоединиться, то ли его побаивался, но он отпустил Фрайни.

– Не забудь, ты передо мной в долгу, – сказал он, и Фрайни проследила, как он удалился с напыщенным видом. Она заметила, что руки у нее дрожат. Дым от сигареты плыл извилистыми волнами в горячем спокойном воздухе.

– Я запомню, – сказала она в гневе от собственной беспомощности. – О, я это запомню!

Следующим человеком, схватившим ее за плечо, оказалась Молли Янгер, которая сделала шаг назад, пораженная ее свирепым видом и сжатыми кулаками.

– О, Молли… Извините!

– За кого это ты меня приняла? – потребовала отчета Молли Янгер.

– За мистера Джонса.

Лицо мисс Янгер стало еще более суровым.

– Этого… – Она понимающе охарактеризовала его одной фразой. – Он не наш. А теперь, деточка, я хочу с тобой поговорить. Иди в мой фургон – мне нужно переодеться.

Фрайни, в раздумье о том, что же хочет ей сказать Молли, последовала за последней в противоположном от ее прогулки направлении. Они прошли через весь цирк к аккуратно выкрашенному фургону с оглоблями: мисс Янгер не любила грузовики.

– Заходи, – бросила она, когда Фрайни остановилась на пороге, – и закрой дверь.

В фургоне почти не было мебели. Лишь развешанные рядами синие ленточки и розочки украшали стены. Плоская жесткая кровать была накрыта всего лишь одним тоненьким одеялом. Фрайни уселась на нее и посмотрела на мисс Янгер.

Мисс Янгер стащила с головы шапочку, и светлые волосы выбились из тугой косы. С распущенными волосами она казалась более женственной. Наливая воду в жестяной тазик на полу, она стягивала с себя и брюки для верховой езды. На ней остались лишь поношенные шелковые шорты; сверху она была полностью обнаженной. Она шагнула в тазик.