Крови и зрелищ!

– Ах! – сказал мистер Джонс, который, как она теперь знала, был Убийцей Джонсом из Фицройских ребят. – Ты передо мной в долгу, Ферн. – Он протянул к ней руки со шрамами на пальцах, захватил ее костюм спереди и медленно его разорвал.

Фрайни смотрела прямо на него, не отводя глаз. В фургоне было четыре человека. Маленький мужчина с пластырем на руках. Рональд Смит, решила она. Высокий мужчина, по всей видимости, был Дамиан Магуайр. И ухмыляющийся разнорабочий, которому она закатила пощечину. Все, кроме Смита, уставились на нее, надеясь, что она будет сопротивляться, и предвкушая ее поражение.

Мистер Джонс, стоя на коленях, теперь был занят тем, что развязывал ей ноги. Она содрогнулась при мысли о том, зачем он это делает.

– Я ничего не должна, – попыталась сказать она с кляпом во рту. Мистер Джонс вынул кляп. Очевидно, ему нравилось, когда кричат, и он был уверен, что ему никто не помешает.

– Ты влезла не в свое дело, Ферн, – сказал он, растягивая удовольствие и медленно стягивая с нее трико. – Ты шпионила. У тебя даже оружие было. Разве это хорошо, приносить оружие в цирк? Мы должны проучить тебя, Ферн.

Ее застиранные трусики легко поддались стягивающим их пальцам и разорвались надвое.

– Я должен найти Ферн, – сказал без спешки Робинсон Алану Ли. – В этом цирке творятся разные дела.

– Это не цирк, это территория балаганщиков. Цирк вон там, – поправил его Алан Ли. – Она была на параде, там были все девушки. Она должна быть сейчас в женской палатке. Я вас отведу.

Алан Ли и инспектор по уголовным делам, непринужденно разговаривая, миновали территорию балаганщиков. Однако когда Алан вызвал Дульчи, та сказала, что Фрайни в палатке нет.

– Она и не возвращалась, – объяснила Дульчи. – Но я знаю, где она может быть. И лучше будет, если я вам скажу. Надеюсь, с ней все в порядке. Она не циркачка, но у нее все получается. С ней все в порядке. – Дульчи деликатно поведала им о клоуне Маттиасе.

Фрайни оказалась беспомощной. На какую-то минуту ее охватила паника. Казалось, судьба предрешена. Джонс стащил с ее талии походный пояс. Она не издала ни звука, пока он не порвал шнурок со священным образком и не положил его себе в карман. Тут Фрайни жалобно вскрикнула. Последняя опора, помогавшая ей держаться, была разбита.

У Рональда Смита сдали нервы. Фрайни была для него старовата. Его сексуальность будоражили объекты, не достигшие периода созревания.

– Мне это не нравится, – сказал он. – Босс велел просто устранить ее. Про изнасилование он ничего не говорил.

– А ты не хочешь дождаться своей очереди? – усмехнулся Джонс. – Она ведь уже не пожалуется. Она шпионила. Возможно, для Брунниз. Разве она не милашка? – Он указал на Фрайни. Лодыжки ее были теперь свободны, а руки связаны за спиной. При таким вынужденном изгибе спины грудь ее оказалась выставленной вперед. – Она беззащитна, – проговорил Джонс. – Сдачи не даст.

– Я подожду снаружи, – сказал Рональд Смит. Он вышел, и Фрайни услышала, как чиркнула спичка. Он закурил сигарету, чтобы успокоиться. Джонс нашел застежку дорожного пояса. Вынул стопку записок и перемешал их.

– С ума сойти! – ехидно заметил он. – Девушка и деньги. Что это, а? Тебе столько заплатили?

– Ищи дальше, – посоветовала Фрайни. – Главный сюрприз впереди.

Джонс нашел футляр для карточек, открыл его и прочитал элегантно выведенное: «Мисс Фрайни Фишер».

– Ну вот. Частный детектив. Ага? Ты заигралась с большими мальчиками. Видишь? Маленькие девочки не должны играть с мальчиками.

Он зловеще приблизился к Фрайни. Один рабочий схватил Фрайни за лодыжку, а другой зажал ее ступню.

Она осмотрела фургон. Он был завешан предметами, до которых она не могла дотянуться. Руки ее оставались крепко связанными. У нее только одна секунда, и если она ничего не предпримет, то будет совсем беспомощной. Мистер Джонс начал расстегивать пуговицы на брюках.

Фрайни забыла о цивилизованности. Годы с манерами настоящей леди и тщательно заученные социальные нормы будто бы слетели с нее вместе с одеждой. Ее титул, благосостояние и защищенность – все это намеренно было оставлено, когда она поступила в цирк. Она стала десятилетней девочкой в потрепанной одежке, сторожившей свою свинью-копилку на Виктория-маркет, которой угрожали взрослые мальчишки, прятавшиеся в темноте за прилавками. Она была восемнадцатилетней Фрайни, вынужденной защищаться под черными карнизами площади Пигаль от нападавших на нее уличных хулиганов.

Сила вспыхнула в ней внезапно, как электрический заряд. Они могут ее изнасиловать, но жертвой она не будет.

– Нет, – сказал обеспокоенный Маттиас Шекспир, – здесь ее нет. А она говорила, что придет, – осторожно добавил он. – Но, может быть, из-за того, что Дульчи рассказала ей о правилах поведения в цирке, она больше не интересуется клоунами.

– Я так не думаю, – заметила Дульчи. – Мне показалась, что очень даже интересуется. Сказала, пусть ее лучше считают шлюхой, но она не отступится. Где же она может быть?