Кто играет в кости со Вселенной?

«Эх, опять у меня не получится заработать в этом месяце», – как бы про себя говорила она, уходя с безрезультатных переговоров. Иногда клиенты меняли позицию, просили подождать и придумывали хоть какой-то полиграфический заказ. Прием манипуляторный, слабоэффективный, больших и, главное, постоянных продаж не дававший. Да и имидж типографии подтачивал. Но и уволить Элю у меня не поднималась рука.

Я разрешаю Эле посещать лекции Власа Петровича. Он рассказывает о том, что мысль, прокрученная в мозгу человека, материализуется со временем в реальные события.

– Вот вы все думаете о чем угодно, не фильтруете мысли: бегают у вас в голове всякие поганые идейки. А это опасно! – вытягивает растопыренную ладонь вверх. – Доказано учеными – мысль материальна! О чем подумаете, то и будет! А-а?! Страшно? Вот-вот!

Лектор обводит присутствующих выпученными глазами. Мы под впечатлением. Кто-то скептически усмехается. А Влас Петрович после длинной актерской паузы резко подходит к Эле, кладет ладонь на лоб: «Человек – это то, что он думает о себе! Ты вот считаешь себя красивой?!!»

Настала тишина. Обычно Влас Петрович задавал риторические вопросы и, не дожидаясь ответа, вел лекцию дальше. Но тут он завис в ожидании ответа. Элины щеки густо краснеют. «Так бестактно, в присутствии коллег и начальников, ударить по больному месту! Вот сволочь! – мелькает у меня в голове. – Надо помочь девушке. Как?» Типографские кумушки, присутствующие на занятии, ехидно улыбаются, ждут развязки, хотят насладиться слезами и соплями. Эля неожиданно для всех выкручивается без моей помощи.

– Ну, красивая – некрасивая, а женщина с изюминкой.

– Хороший ответ, – Влас Петрович отходит к доске, – но не идеальный. Надо считать себя красивой. И события завертятся как вокруг красивой женщины!

– Это всего касается? И денег тоже? – я, наконец, нахожусь, что сказать, чтобы отвести фокус от Эли.

– Всего. Под любые поставленные задачи появляются ресурсы! – резюмирует Влас Петрович.

– То есть если я буду думать про изюминку, то и события завертятся, ресурсы появятся, – Эля возвращает разговор на себя, разбив в дребезги мою помощь.

– Прислушайся! – Влас Петрович опять поднимает вверх ладонь. – Слышишь цокот копыт? Кто это гарцует?

– Принц на белом коне? – подхватывает игру слов солистка мизансцены.

«Как осмелела за одну минуту!» – восхищаюсь не только я, но и кумушки, сменившие злорадство на респект.

Влас Петрович ухмыляется, лекция течет дальше. Мизансцена запоминается.

Закончился май, а с ним и «учебный год» в типографии. Настало лето – пора отпусков, и Эля, заядлая туристка, пошла в лодочный поход по Оке. Вернулась она с «уловом». «Привезла» из похода высокого парня, красавца Анатолия – можно без кастинга брать на роль Анатолия Куракина в экранизацию «Войны и мира». Моложе Эли на пять лет, с курчавой светлой шевелюрой, из московской интеллигентной семьи.

Их совместная жизнь пошла как-то складно: он переехал в Петербург, с Элиной дочерью подружился, электрические розетки в квартире починил. Кумушки в типографии посудачили-посплетничали и… прикусили губы. Вот только денег где бы взять?

Эля привела Анатолия ко мне на собеседование. Мы обсудили, где он может пригодиться типографии? На мои предложения попытаться на интеллектуальных должностях он ответил отказом. Устраивала работа подсобника. Странно. Еще вопросы – ответы. Никаких отклонений от нормального молодого человека я не увидел. Ничего патологического. От вопроса, который разжигал любопытство, – что ты нашел в нашей Эле?! – еле-еле сдержался.

– Хорошо. Паспорт с собой? Прописка есть?

– Прописка московская.

– Это некоторая проблема. Мы арендуем помещение на оборонном заводе, постоянный пропуск в корочках дают только людям с питерской пропиской. Будешь ходить по разовым пропускам. А с корочками я попробую решить.

Я еще раз порадовался за Элю. Надо поддержать зарождающуюся новую семью: надел пафосный галстук, цивильный костюмчик и пошел на прием к руководству первого отдела завода. Может, романтическая история пробьет сентиментальную слезу, и начальник отдела придумает, как обойти инструкцию. В качестве исключения. Но мой рассказ имел обратный эффект: блюститель заводских порядков с саркастической ухмылкой глянул в мои зрачки, нет ли патологии у директора типографии? Я побыстрее отвел взгляд и попрощался.

Ну, что ж, нет так нет. Анатолий ходил на работу каждый день по разовому пропуску, спокойно весь день таскал палеты с бумагой. Претензий к нему не было. У Эли проросли крылья – она порхала по коридорам типографии, потянулись к ней клиенты, продажи пошли вверх. Обедать они ходили вместе. Со стороны выглядело, будто семейная пара со стажем.