Кто играет в кости со Вселенной?

Лето закончилось, в сентябре Анатолий решил представить Элю родителям. Они купили билет в Москву. Я держал кулачки и надеялся на окончательный хеппи-энд. Сплетницы злобно запыхтели с надеждой, что «постучат копыта у белого коня и заглохнут», «счастье с принцем наступит закономерный конец». Они, знатоки жизни, оказались правы: из столицы Эля вернулась одна. По приезде сухо мне сказала, что Анатолий вернется на работу через пару-тройку недель. Видимо, экзамен с московской интеллигенцией она провалила. Но он не приехал ни через пару, ни через тройку, ни через энное количество недель. Я из деликатности не переспрашивал и взял подсобником другого человека.

Эля потухла. Зато развернули крылья кумушки, перетирая между собой справедливости бытия. Через несколько месяцев Эля уволилась и пропала из виду. Встретил я ее случайно лет через десять после тех событий. На вечере поэзии Николая Заболоцкого.

Мы идем поболтать в кафе за чашечкой кофе – хочется утолить любопытство – чем закончились отношения с Анатолием.

– Как жизнь? – начинаю я.

– Ничего особенного. Мама умерла, дочь выросла – уже своя жизнь. Но живем вместе. В той же маминой квартире. Я работаю дефектологом в Доме малютки.

– Интересно. И нравится? Это же как тяжело – каждый день видеть детей-инвалидов?

– Тяжело, но чувствую себя нужной.

– А как личная жизнь? – завожу разговор ближе.

– Да, никак, – отвечает она односложно, но видно, что понимает, к чему я клоню.

– Анатолий как-то прорезался на твоем горизонте с тех пор? – подразумевается, что нам обоим понятно, о ком спрашиваю.

– Все! С концами! Вы хотели спросить по Заболоцкому: «переболела ли дурнушка свою боль»?

Я краснею, как элегантно она попеняла мне на неуместное любопытство.

– Ну, не так, конечно, – пытаюсь я тоже красиво выкрутиться. – Скорее, другими словами Заболоцкого: «твой пламень души перетопил ли тяжкий камень злых языков?»

– А-а! Вы про этих. Завистливых кумушек. Да, их роль в той истории велика. Перед отъездом на смотрины в Москву я услышала реплику в спину – мол, такая кобыла со своим рылом в Москве не приживется. И что-то во мне сломалось, я стала думать, что меня родители Анатолия не примут. Так и получилось. Мне его мама указала и на внебрачную дочь, и на совращение малоопытных мальчиков.

– А Анатолий не заступился?

– Нет. Он рядом с мамой – совсем другой человек. Инфантильный, боязливый.

– Вот сволочь. Вспомнилось, как я пытался его пристроить к нам на завод. Ты должна была его возненавидеть.

– Его нет, а вот себя да. Что повелась на мысли злых языков. Ведь мысль материальна? Так?

– Так. Запомнила слова Власа Петровича?

– Да, он напророчил мне всю эту историю. Никому не рассказывала, вам расскажу, – Эля опускает глаза. – Пару лет назад был какой-то странный звонок. По межгороду. Возможно, из Москвы. По голосу – пожилая женщина. Не представилась. Жестким тоном попросила меня отпустить ее сына. Я сначала подумала, что какое-то недоразумение. Кто, что? Меня резко оборвали, с металлом в голосе женщина сказала, что уже третий внук у нее рождается калекой. Что, мол, это я насылаю на их семью несчастья. Чушь какая-то.

– А ты действительно отпустила Анатолия? Не хотела ему зла? – я уже совсем теряю деликатность.

– Я незлопамятна. По крайней мере мне так кажется, – Эля смотрит на меня. – Вы мне верите?

– Верю, конечно, – вру я, хотя чувствую, что мама Анатолия попала в десятку.

– После того звонка из Москвы на всякий случай откопала у себя на антресолях старую общую фотографию из похода по Оке. Мы там стоим в Тарусе как раз у дома Заболоцкого. И разорвала ее.

– И как? Твое проклятие закончилось? Из Москвы больше не звонили?

– Не звонили. Все, что случается – к лучшему. Вот после того как разорвала фотографию – я долго плохо себя чувствовала, потом пошла в Дом малютки. И нашла себя.

Поговорив еще о Заболоцком, допив вторую чашку кофе, мы расходимся по своим делам. И со своими мыслями. Которые, страшно подумать, материальны.

Глава 3. Переезд в Среднестан

Нужно праздновать риск, а не победу. Рискнуть или нет – зависит от вас, а победа – от обстоятельств, которые невозможно предугадать.

Бернар Вербер

Через десять лет после описываемых мною событий я прочел книги Нассима Талеба, трейдера, философа, автора теории «Черного Лебедя». На меня они произвели впечатление, многое объяснили из прошлой жизни, хотя его писательский стиль труден для восприятия. В этой главе хочу применить терминологию Талеба.

Среднестан и Крайнестан. Это такие две выдуманные страны. В них живут, а иногда и меняют прописку и государства, и города, и предприятия, и семьи. В первой стране жизнь течет по предсказуемым правилам, скучно, большинство населения – середнячки. А во второй – кипят страсти, частят нежданчики (залетают Черные Лебеди), вырастают гиганты (меньшая часть) и ужимаются карлики (большинство).