Кто играет в кости со Вселенной?

Несмотря на локальные трудности, ХХ век завершался для меня на мажорной ноте: типография «Любавич» бурно развивалась, я работал с интересом (самое важное для меня), плюс почувствовал силу – ведь могу, могу чего-то добиться в жизни. Самооценка все выше поднимала голову. Мои родители, которые, конечно, видели материальное благополучие сына, слышали рассказы о развитии бизнеса. И им захотелось воочию посмотреть на производство.

Мне, само собой, хочется прихвастнуть своими успехами. Договариваемся на конкретное время, я организую им проход на арсенальскую площадку, веду по цехам, завожу в офис. По ходу экскурсии машу руками, объясняя, что какой станок делает, кто на нем работает. Мама восхищается сыном, а папа скептически замечает: «Все это прекрасно, Максим, но пока у тебя не будет своего здания – настоящим предприятием тебя назвать нельзя».

Я закусываю губу: «Хорош отец! Нет чтобы похвалить сына – хочет уесть. Какое здание?! Что за утопия? Успеть бы раскрутить производство, угнаться бы за крупными конкурентами. Эх, старшее поколение ничего не понимает в бизнесе».

Отброшенное на сознательном уровне замечание отца на подсознательном уровне превратилось в семечко, попавшее на рыхлую почву. Там внедрилось и проросло: отдельное здание типографии, как умозрительный образ, периодически всплывал. Постепенно смутное очертание перетекло в картинку, картинка в эскиз, эскиз в цветной плакат, а под конец – в чертежи планировок. Потом я отряхивал пелену с глаз – замысел казался аферой. У меня не было никакого опыта ни в строительстве, ни в эксплуатации: я не знал ни норм, ни затрат, ни требований инспектирующих органов, ни размеров взяток, ни интереса криминала к владельцам недвижимости. А свое здание – это и работа с различными монополистами типа водоканала, энергосбыта, пожарных и экологических инспекций, санэпидстанциями и прочим-прочим-прочим. Но авантюрный характер не пропьешь. Но главное – желание доказать отцу свою взрослость. И я стал периодически интересоваться, где что продается. Много времени на поиски не тратил: во-первых, оперативная работа не отпускала, во-вторых, скепсис твердил «какой смысл?», в-третьих, не было даже примерного понимания масштабов финансирования.

Но, как уже было не раз, начала выстраиваться какая-то мистическая цепочка событий. Ко мне напросился на работу старый знакомый Степан. Биография его достойна отдельного рассказа, но, чтобы далеко не отходить от главного лейтмотива, изложу в один абзац.

Они вместе с партнером Игнатом решили заняться полиграфическим бизнесом (похоже на мой случай), скинулись накопленными средствами, купили двухкрасочную машину, стали рыскать по городу в поисках заказов. Без разбору брали все, что могли найти. Мелкие заказы печатали сами, сложные или крупные заказы перекидывали в «Любавич» на субподряд. Торговались жестко, но компромисс всегда находили. И не подводили с платежами. Глядя на успехи «Любавича», Степан и Игнат решили купить четырехкрасочную машину. Финансирование привлекли через двух новых компаньонов, введенных ими в состав учредителей (эх, не было у них моего печального опыта партнерства с «Таксой»!). А компаньоны, как лисичка, напросившаяся в домик к зайчику, начали подрывную деятельность. Сначала Игнату нашептали, что Степан крысятничает – подворовывает из общего котла. Потом напели, что Степан отлынивает от работы. Игнат не верил. Но вода камень точит – десять раз капнули на темечко, двадцать. И со временем Игнат сдал товарища: на совете директоров втроем исключили Степана из состава учредителей. (В скобках замечу, что потом компаньоны выжили из типографии и самого Игната, чтобы сказка про лисичку и зайчика имела завершенный сюжет.) Такая иллюстрация правила «не имей партнеров – лучше мучайся в одиночку».

Степан оказался безработным и пришел ко мне в поисках трудоустройства. Он обещал кипучую деятельность по одному перспективному проекту. И я, вспоминая его умение торговаться, решил, что такой движок не повредит, – взял его на работу. Но проходили месяцы, а проект не двигался с места. То одна «объективная» причина, то другая. Единственное, что четко происходило – Степан получал зарплату. Это стало раздражать. Надо было показать на ворота, но я тянул: увольнять приятеля на конфликтной ноте не хотелось. Наконец, созрел на разговор.

– Дружище, – начал я, – проект не двигается. Мне кажется, что у нас с тобой не получается взаимодействия.

– Так не хватает производственных площадей для проекта.

– Да-да, я уже слышал эту версию. Ну что делать? Не получается по объективным причинам. Вот когда я расширю площади, тебя снова приглашу. А сейчас напиши заявление по…

– Так давай я найду площади, – не моргнув глазом, прерывает меня Степан.

– Ты?

– Сколько денег у тебя есть на покупку?

– Да вообще нет. Но накопим. Пока не имею представления о размерах бедствия.

– Ну и отлично. Я вот узнаю, что почем пока.