Кто играет в кости со Вселенной?

Нормально работать на такой хромой лошади невозможно – убытки от простоев нарастали. Надежда, что рано или поздно все «сырые» детали заменятся на качественные, не оправдалась: заезженная пластинка «ночная смена – поломка – вызов сервиса – простой» тренькала надоевшую грустную мелодию. Мои переговоры с «Ирисом» о замене Polly-474 завершились компромиссом, который я бы не назвал справедливым: машину заменили на более усовершенствованную, но пришлось доплатить четверть ее стоимости. Но это был хоть какой-то выход!

А пока я с головой окунулся в реконструкцию здания, на рынке рекламной полиграфии произошло серьезное изменение. Притягательность печатного бизнеса вызвала зависть капиталистов других отраслей, и они стали инвестировать в печатные машины. Никто не озаботился расчетом емкости рынка – казалось, что работы хватит на всех. Детская иллюзия быстро вскрылась – спрос на полноцветную печать отстал от предложения. Назревало перепроизводство, заказов на полную загрузку не хватало. Самые нервные игроки рынка пошли банальным, пошлым путем и снизили прайсы. Ценовое давление заставило другие типографии пойти в том же направлении. Как красиво бы сказали экономисты-теоретики: «Невидимая рука рынка, а что вы хотели?!» В результате упала маржинальность отрасли. Не замечать этого стало невозможно. Мой расчет, что я загружу Polly-474 так же легко, как старшую сестру – Polly-566, не оправдался. Конкуренты отбирали заказчиков.

* * *

Ну и как апофеоз неприятностей, сошедшихся в одной временной точке, – стукнул «сороковник». Я всегда болезненно реагировал, когда первая цифра в числе, отражающем возраст, увеличивалась на единицу. Так было, когда исполнилось двадцать лет, особенно запомнилось – тридцать. И сороковник резанул по сознанию как серп. Я воспользовался негласным правилом, что «сорок лет не отмечают», – замотал юбилей на работе. И знакомый вечерний голос ненавязчиво постучался в темечко.

– Не пора ли подвести промежуточные итоги? А жизнь-то конечна. Дружок, все свои задумки просто не успеешь воплотить. Банально времени не хватит.

– Опять ты? Ты кто такой?!

– Я – твой кризис среднего возраста.

– Откуда ты взялся? Да еще в такое неудачное время. Ты же должен подкатывать позже. И у предприятия – этап «давай-давай», требуется включать форсаж и наращивать продажи, а тут ты разбушевался.

– Ха-ха. Что ты про типографию, что ли? А ручонки не опускаются от долгостроя на «Красной заре»?

– Что руки? К горлу подкатывает слеза.

– Сам себя пожалей – это поможет, – голос саркастически смеется.

– Да, что ты пристал – у меня вроде все и нормально: семья, дети, квартира, машина.

– А если присмотреться, то что? Нервная обыденность, плохой сон, рваные отпуска, вес зашкаливает за девяносто килограмм, физическая форма хромает.

– Так у всех, – отвечаю я кризису.

– Для этой ли рутины тебя мама родила? Не хочется взмыть в небеса?

– Хочется. Советуешь все бросить, рвануть к чертовой матери, закинуть все эти «крысиные бега»? Это пораженчество!

– А-а! Начал понимать тех, кто продал бизнес и уехал на Бали? Давай. Скоро мироздание услышит твое нытье и устроит проверку.

И действительно искушение не заставило себя ждать. Ко мне обратились знакомые-полиграфисты с предложением продать им «Любавич». За реальные деньги, без дураков. В груди зазвенели колокольчики – какой соблазн, вот так, одним рывком, вытащить накопившиеся занозы, закрыть кавычки, снять психнагрузки! Почему бы и нет? И, эх, поехать на теплые моря, расслабиться, подкрепить нервную систему, а потом, на вырученные деньги, в спокойном режиме достроить здание. Я крепко задумался.

В типографию пришел один заказчик, и, как иногда случалось, захотел пообщаться с директором лично. Оказалось, что он по профессии психолог. Разговор получился откровенным, я и пожаловался на проблемы с печатной машиной, плохой эмоциональный настрой: «Не отклонения ли в психике мои неврозы?»

– А-а! Все понятно, – он брезгливо сморщился. – Это не болезнь – банальщина! Такой момент каждый переживает. Рецепт простой – перетерпи. Конец у этого туннеля есть.

– Когда увижу свет?

– Не важно. Увидишь, не сомневайся – зуб даю. Потом появятся новые идеи, энергия. А конкуренты за это время отвалят.

Почему-то слова психолога убедили, что надо просто перетерпеть, а не ломать копья. Покупателям типографии я отказал: „Любавич“ не продам! Детей не продают!»

Сейчас мне кажется, что тогда действительно Мироздание проверяло меня на вшивость. И я проверку прошел – перетерпел. Бросать полиграфию было рано – впереди ждала белая полоса. И со зданием я дождался окончания реконструкции – вторая победа, еще более значительная.