Кто ты, Билли Притти?

Мы пьем по третьему бокалу, хотя уже почти спим. Небо светлеет, расцвечивается красками, которые изменяются за считаные секунды, показывая нам каждое утро, до какой степени все эфемерно. Но никто не принимает это всерьез. Моя голова клонится набок от усталости, и я слышу, как Астрид спрашивает:

«А не поехать ли нам в Канаду?»

* * *

Как подумаю, что все мои сбережения ушли на авиабилет, купленный с бухты-барахты в пять часов утра, у меня слегка кружится голова. Но я ни о чем не жалею. Я вспоминаю обещание, которое дала себе в тот день, когда Максим улетел на другую сторону Атлантики, что однажды и я взгляну на землю с высоты, и эта мысль убеждает меня, что все это не безумие. Никогда больше я не буду смотреть в небо с чувством, будто что-то упускаю.

За весь полет мы ни разу не заговорили о Максиме. Я стараюсь делать вид, что эта поездка не имеет к нему никакого отношения, – это одновременно и правда, и нет. Астрид со мной соглашается. Она будет упоминать «предлог» нашей поездки, и вскоре это слово заменит его имя. Мы улетели так быстро, что даже не выработали маршрут, только планируем побывать в том знаменитом университете, который видывал нобелевских лауреатов, астронавтов, премьер-министров, лауреатов Пулитцеровской премии и олимпийских чемпионов. Ну и наш «Предлог».

Стоит выйти из аэропорта, как меня охватывает чувство огромной свободы. Я мысленно повторяю, что я в Канаде, что пересекла океан и оказалась более чем в пяти тысячах километров от моей детской комнаты. Повторяю это не только для себя нынешней, но и для той маленькой девочки, которая дожидалась конца одного киносеанса, чтобы просочиться в зал и остаться на следующий. Тогда это было больше всего похоже на бегство. Гигантский экран в темном зале.

На месте нас приютила Сэм, подруга Астрид. Девушка, с которой она на самом деле едва знакома. Они вместе работали официантками летом в баре в Сен-Тропе много лет назад и с тех пор изредка общались в социальных сетях. Их воспоминания не всегда согласуются, но не важно. Этого достаточно, чтобы мы могли спать на ее диване. Квартира расположена на последнем этаже кирпичного дома с балконом и чугунной лестницей, какие можно увидеть в телесериалах. Внизу есть кофейня, а напротив – круглосуточная лавка, которую здесь называют «выручалочкой». На всех тротуарах города, примерно через каждые пять метров, растут деревья – вязы и ясени, и некоторые намного выше крыш домов.

Днем мы гуляем по мощеным улицам Старого Монреаля[16], по берегу реки Святого Лаврентия. Останавливаемся, смотрим вдаль, задираем головы. Берем кофе навынос в картонных стаканчиках, из которых обычно пьют на ходу, – это позволяет нам чувствовать себя частью большой оживленной толпы. На самом деле мы понятия не имеем, чем займемся в ближайшее время. Иногда садимся на скамейку и больше часа ни о чем не говорим. Наблюдаем за прохожими и думаем, что они будут идти точно так же вне зависимости от того, смотрим мы на них или нет. Так уж устроен человек. Ни на секунду не задумывается, что в других краях люди тоже живут своей жизнью, что в других краях возможны другие перспективы, ведь земля продолжает вращаться, ходим мы по ней или нет.

Где-то в этом городе Максим. Может быть, он с той девушкой и его мать права: нам нечего делать вместе. Я тоже чаще всего так думаю. Но всякий раз возникает какое-то колебание. На секунду. Секунда сомнения, которая всегда перевешивает целую жизнь уверенности.

В последний вечер, по совету Сэм, мы отправляемся в бар напротив университета. Она сказала, что мы не можем уехать, не съев пути́н[17] и не побывав в этом культовом месте монреальской ночной жизни. И мы не заставляем себя уговаривать. Находим местечко среди всеобщей суеты и пьем, представляя себе, что эта жизнь могла бы быть нашей. «Что, в конце концов, нас держит во Франции?», – спрашивает меня Астрид. Не знаю, понимает ли она, как больно хлестнула меня эта фраза. Она поднимает бокал и ждет, когда я подниму свой, чтобы чокнуться, как мы это делали уже тысячу раз с нашего приезда. «За эту неделю, которой никогда бы не было без хорошего “предлога”», – произносит она и ждет моей реакции. Но я молчу. Хотя сама постоянно думала о том же. Днями и даже ночами. Но я не знаю, как буду объяснять, что я делаю здесь, если мы встретимся с ним.

– А случайность? – наивно подсказывает она. – Просто случайность.

Я улыбаюсь. Не знаю, известны ли ей размеры этого города или хотя бы число его жителей.

– Скажи-ка мне еще раз его фамилию.

– Журден.

– Ладно, подожди меня. Я сейчас.

Астрид встает и отходит к соседнему столику. Произносит несколько слов, и я вижу, как четверо посетителей мотают головами. Она уходит, останавливается у другого столика, снова что-то говорит. Та же реакция. Она идет дальше, протискивается в глубину бара, и я теряю ее из виду.

Через пару минут она появляется с улыбкой на губах. Садится, не спеша отпивает глоток вина и с гордостью сообщает мне:

– Я знаю, куда мы пойдем отсюда.

* * *