Кто в армии служил, тот в цирке не смеется

Соединив две половинки головы и аккуратно подклеив остальные мелкие кусочки, Саня масляными красками по местам склейки нарисовал на маске свежие шрамы. На лоб гипсовой женщине он намотал бинт, слегка окрасив его красной краской в месте удара, а под правым глазом нарисовал капельки голубых слёз, стекающих по щеке. После этого Саня вернул маску на старое место и, вбив чуть пониже гвоздь, повесил на него деревянный автомат ППШ, оставшийся со времён, когда прежний командир пытался ставить в части театральные спектакли на военную тематику. Те времена уже канули в Лету, а реквизит остался.

Этого Белозёрову показалось мало. Он нашёл большой кусок красной ткани, которой обычно застилали столы в президиуме на праздники. Набросив ткань на голову гипсовой женщины, он спустил её до пола и придал ей объем, закрепив на стене небольшими незаметными гвоздиками, канцелярскими кнопками и скрепками. Затем поставил на подвесную полку старый светильник и направил луч света прямо на лицо фигуры. Осмотрев своё творение со стороны, Саня остался доволен. Когда человек заходил в художку, то с порога видел женщину в красном саване, с обезображенным шрамами лицом, направляющую ему в грудь автомат. Жуть, да и только!

Когда Белозёров, ещё раз осмотрев свое творение, поправлял свет от лампы, в художку вошёл Казбич — Казбек Французов, солдат второй роты. Это был крепкий парень, занимавшийся раньше борьбой и делавший в спорте большие успехи. Но живущий в этом же теле талант художника оказался сильней и в честном поединке победил спортсмена. Казбек окончил в Ленинграде художественное училище. Чем он занимался у себя в роте, Белозёров не знал, потому что Казбеку постоянно поручали работу по художественной части, поэтому он ежедневно заходил в мастерскую к Белозёрову за красками, кисточками, растворителями, бумагой и т. д и т. и.

По национальности Казбек был карачаевцем и называл себя не иначе как «дитя гор». Свою фамилию, столь необычную для народов Кавказа, он получил от далёкого предка — французского офицера наполеоновской армии, волею судьбы занесённого на Кавказ. Здесь он женился на местной девушке и остался навсегда. Местные жители называли его «француз», ну а чаще «хранциз» или что-то в этом роде, что по-карачаевски значит «человек без родины». Какой версией руководствовался писарь, выдававший первый паспорт далёкому предку Казбека, никто уже не узнает, но он записал его Французовым!

Казбек любил рассказывать, что часто провоцировал девчонок с курса художественного училища, устраивая конкурс «на самую изящную французскую ножку». Девчонки легко покупались, начиналось дефиле с показом ножек и бурными спорами. Когда же страсти начинали перехлёстывать через край, а споры переходить в потасовку, Казбек всех останавливал:

— Девочки, не ссорьтесь! Я как председатель конкурса сам определю настоящую французскую ножку. — Казбек пристально оглядывал девичьи ноги: — И это… И это… будет… вот эта ножка! — и он медленно поднимал штанину на своей мохнатой лапе…

— Привет, Александр! — «Дитя гор» перешагнул порог мастерской и вдруг резко остановился, уставившись на женщину с автоматом. — Ужас какой! Я сразу и не понял, что это такое. Кто же её, бедную, так изувечил? А?

— Хомяков, — буркнул Белозёров.

— Хомяков? Вроде нормальный с виду человек… Что это с ним случилось? С утра, наверное, пивка не попил! Слушай, а автомат как настоящий, со времён войны. Ведь из таких фашистов убивали? Да? А у меня до службы в армии тоже случай был с немцами.

— Да не заливай! Где ты немцев-то у себя в горах нашёл? С войны, что ли остались? — не отрываясь от работы, спросил Саня, прикручивая колючую проволоку к своей пострадавшей картине.

— Ну, почему с войны, вах! Приехали из Германии. Я до армии, когда ещё в школе учился в старших классах, летом подрабатывал инструктором-экскурсоводом. Водил туристические группы в горы по разным маршрутам. Однажды подходят ко мне два иностранца, как потом выяснилось, это были немцы. Один пожилой, а другой чуть помоложе. Пожилой немец ни бум-бум по-русски, да ещё и хромой, с палочкой, а другой говорит достаточно сносно, видимо, переводчик. И просят они меня проводить их в горы, но не просто в горы, а в конкретное место.

Я им объясняю, что туда, куда они хотят идти, нет установленного маршрута, ходить туда запрещено, и если я их проведу, то меня накажут и близко не подпустят потом к туристам, а мне деньги надо зарабатывать для семьи. А ещё говорю, что и не дойдёт, мол, ваш хромой друг туда с палкой, и показываю глазами на пожилого немца. А переводчик усмехнулся так и говорит, что Ганс — это немца того так звали — пройдёт где угодно и за него можно не волноваться. А после этого достаёт пачку денег и протягивает мне. Бери, твои! Я столько денег сразу в жизни не видел! Ну, жабка-то меня и задушила. Ладно, думаю, всё равно скоро в армию идти, недолго осталось. Короче, решился.