Куджо

Она потрогала его лоб; Тэд что-то пробормотал и отстранился от ее руки. Его веки затрепетали, глаза приоткрылись и снова закрылись. Малыша лихорадило – почти наверняка из-за постоянного напряжения и страха. Ее тоже знобило, у нее все болело. Болели раны на животе, но они были поверхностными, чуть пострашнее царапин. Тут ей повезло. С ногой было хуже. Рваные раны на левой ноге (укусы, настойчиво поправлял ее внутренний голос, словно смакуя весь ужас произошедшего) были глубокими и смотрелись кошмарно. Пока кровь не свернулась, ее вылилось целое море, но Донна не стала бинтовать раны сразу, хотя в бардачке «пинто» лежала аптечка. Видимо, она надеялась, что вместе с кровью вытечет вся инфекция… но точно ли вытечет или это просто такое народное поверье? Донна не знала. Она очень многого не знала.

Когда кровотечение наконец прекратилось, все бедро Донны и все водительское сиденье сделались липкими от крови. Чтобы перебинтовать раны, она извела все три марлевые салфетки, оставшиеся в аптечке. Надо будет пополнить запасы, подумала она и истерически захихикала.

В темноте раны казались черными и напоминали вспаханную землю. Боль в ноге не унималась ни на секунду. В аптечке был аспирин, но две таблетки, проглоченные всухую, совершенно не помогли. Голова тоже болела почти нестерпимо, словно ее сжимало железным обручем.

Каждый раз, когда Донна пыталась чуть разогнуть ногу, тупая пульсация боли превращалась в острую жгучую резь. Она не знала, сможет ли теперь наступить на больную ногу и уж тем более – добежать до двери. Да и куда ей бежать? Пес сидел на дорожке между машиной и домом, вяло свесив разбитую голову… но все равно не сводил взгляда с машины. Не сводил взгляда с нее.

Донна почему-то была уверена, что он больше не нападет. По крайней мере, сегодня ночью. А завтра солнце загонит его в сарай, если будет так же жарко, как было вчера.

– Ему нужна я, – прошептала она пересохшими губами. Да, это правда. По какой-то неведомой прихоти судьбы – или по его собственным непостижимым причинам – псу была нужна именно Донна.

Когда он рухнул на землю, она была уверена, что он умирает. Ни одно живое существо не выдержало бы такого жестокого избиения дверцей машины. Даже плотная шерсть не гасила удары. Одно его ухо висело на клочке кожи.

Но мало-помалу пес оклемался и сел. Донна не верила своим глазам… не желала верить своим глазам.

– Нет! – закричала она, совершенно утратив контроль над собой. — Нет, ложись. Ты уже должен был сдохнуть. Ложись, я сказала. Ложись и подыхай, гадский пес!

– Мама, не надо, – пробормотал Тэд, зажав уши руками. – Мне больно… мне больно…

С тех пор ситуация не изменилась. Время опять потянулось мучительно медленно. Донна несколько раз подносила к уху часы, чтобы убедиться, что они еще тикают. Ей казалось, что стрелки не двигаются вообще.

Двадцать минут первого.

Что мы знаем о бешенстве, дети?

Почти ничего. Какие-то смутные фрагменты из газетных статей. Из рекламного проспекта, который она рассеянно пролистала, когда однажды, еще в Нью-Йорке, носила к ветеринару их кошку Дину на прививки от чумки. Маленькое уточнение: от чумки и бешенства.

Бешенство поражает центральную нервную систему. И постепенно ее разрушает… как именно? Донна не знала, и врачи, кажется, тоже не знают. Иначе болезнь не считалась бы такой опасной. Конечно, размышляла она с надеждой, я даже не знаю наверняка, точно ли у пса бешенство. Я никогда в жизни не видела бешеных собак, только в кино. В «Убить пересмешника» с Грегори Пеком. К тому же тот пес, которого Пек пристрелил из ружья, не был бешеным по-настоящему. Это просто такая роль. Киношники взяли в местном приюте какую-нибудь шелудивую дворнягу и намазали ей морду пеной для бритья…

Так, давай-ка не отвлекайся. Сейчас надо думать о главном. Рассматривать наихудший из вариантов, как называл это Вик. Тем более что в душе она знала: у Куджо бешенство. Иначе с чего бы он так бесновался? Он же безумен, как шляпник.

И он ее покусал. Очень сильно. Что это значит?

Она знала, что люди могут заразиться бешенством и умереть. Это страшная смерть. Может быть, самая страшная из всех. Существует вакцина. Бешенство вроде бы лечится серией уколов. На ранней стадии. Уколы очень болезненные, хотя, наверное, боль от инъекций – ничто по сравнению с болями от самого бешенства. Но…

Она, кажется, где-то читала, что науке известно всего два случая, когда люди выжили после бешенства в запущенной стадии, когда болезнь диагностировали очень поздно. У больных уже начали проявляться симптомы. Один из выживших, маленький мальчик, выздоровел полностью. Второй, взрослый мужчина, ученый-зоолог, получил необратимое повреждение мозга. Его центральная нервная система просто рассыпалась.

Главное – не тянуть слишком долго. Чем позже начнется лечение, тем меньше шансов на полное выздоровление. Донна потерла лоб. Он был холодным и мокрым от пота.