Куджо

– Патрульный Фишер обнаружил записку на грифельной доске в кухне. Большими печатными буквами. «Оставил тебе подарочек наверху, детка».

Вик тихо охнул. Пропала последняя надежда, что это был кто-то другой – грабитель или просто детишки, решившие похулиганить. Поднимись в спальню, детка, и посмотри, что я оставил тебе на кровати. Да, это Кемп. Строка на грифельной доске отлично вписалась бы в гаденькое письмецо Кемпа.

– Само наличие записки свидетельствует о том, что вашей жены не было дома, когда он это писал, – сказал Баннерман, но даже в своем шоковом состоянии Вик уловил в его голосе фальшивые нотки.

– Она могла вернуться, когда он еще был у нас дома, – тускло проговорил Вик. – Вернуться из магазина или из мастерской, где ей чинили машину. Да откуда угодно.

– Вам известно, какая у Кемпа машина?

– У него микроавтобус.

– Цвет?

– Я не знаю.

– Мистер Трентон, вам, конечно же, надо как можно скорее вернуться домой. Но если вы собираетесь ехать из Бостона прямо сейчас, на арендованном автомобиле, я вас очень прошу, не гоните. Чтобы не получилось, что с вашими близкими все хорошо, а вы разобьетесь на трассе по дороге сюда.

– Да, я понимаю.

Ему не хотелось никуда ехать. Хотелось спрятаться и забыться. А больше всего ему хотелось, чтобы эти последние шесть дней оказались просто дурным сном.

– И еще одно, сэр.

– Что еще?

– По дороге попробуйте вспомнить и составить мысленный список всех подруг и приятельниц вашей жены. Мы по-прежнему не исключаем возможности, что она просто заночевала у кого-то из них.

– Да, конечно.

– И самое главное, помните: в доме не обнаружено никаких признаков насилия.

– Весь первый этаж разворочен к чертям, – сказал Вик. – По-вашему, это не признак насилия?

– Да. – Баннерман, кажется, снова смутился. – Ну…

– Я еду домой, – сказал Вик и повесил трубку.

– Вик, мне очень жаль, – пробормотал Роджер.

Вик не мог посмотреть в глаза своему старому другу. Я рогоносец, подумал он. И теперь Роджер знает, что я рогоносец.

– Все нормально, – сказал Вик и начал одеваться.

– С таким грузом на сердце… и ты не стал отменять эту поездку?

– А какой смысл сидеть дома? – спросил Вик. – То, что случилось, уже случилось. Я… я узнал только в четверг. Я подумал… что если уехать… дать себе время подумать… слегка успокоиться… Не знаю, каких еще чертовых глупостей я себе напридумывал. А теперь видишь, что получилось.

– Ты ни в чем не виноват, – искренне проговорил Роджер.

– Родж, я уже и не знаю, в чем я виноват, а в чем нет. Я беспокоюсь за Донну. Схожу с ума из-за Тэда. Сейчас я хочу только скорее добраться до дома. И найти этого ублюдка Кемпа. Я бы… – Его голос становился все громче, а теперь вдруг сорвался. Его плечи поникли. На мгновение его лицо сделалось старым, беспомощным, опустошенным. Потом он открыл чемодан и достал чистую одежду. – Будь другом, позвони в «Эйвис» в аэропорту, закажи мне машину. Мой бумажник – на тумбочке. Они спросят номер банковской карты.

– Я закажу на двоих. Я еду с тобой.

– Нет.

– Но…

– Никаких «но».

Вик надел синюю рубашку. Застегнул ее почти до конца и только тогда сообразил, что застегивает неправильно, не на те пуговицы; одна пола оказалась короче другой. Пришлось расстегнуть и начать заново. Он что-то делал, он двигался, и от движения ему стало легче, но ощущение нереальности мира никуда не ушло. Все вокруг оставалось киношными декорациями. Полы из итальянского мрамора – просто клеящаяся пленка. Гостиничный номер обрывается за пределами обзора камер. За кадром стоит человек с хлопушкой. Сцена номер 41. Вик уговаривает Роджера продолжать бой в одиночку. Дубль один. Он был актером в каком-то безумном абсурдистском фильме. Но когда совершаешь какие-то движения, определенно становится легче.

– Слушай, дружище…

– Роджер, мои личные проблемы никак не касаются ситуации между «Эд уоркс» и компанией Шарпа. Я решил ехать, когда узнал о похождениях Донны, потому что мне не хотелось, чтобы об этом знал кто-то еще… Когда тебе изменяет жена, как-то не хочется объявлять эту новость на весь свет. Но я решил ехать прежде всего потому, что люди, которые от нас зависят, не должны голодать из-за того, что моя жена с кем-то спит на стороне.

– Не терзай себя, Вик. Тебе-то уж точно не надо себя истязать.

– Кажется, я не могу перестать. Даже теперь не могу.

– А я не могу лететь в Нью-Йорк, как будто ничего не случилось!

– Так ничего вроде бы и не случилось, насколько мы знаем. Тот полицейский постоянно об этом твердил. Ты можешь лететь в Нью-Йорк. Надо довести начатое до конца. Может быть, ничего не получится, но… надо хотя бы попытаться, Роджер. Ничего другого не остается. К тому же ты мне ничем не поможешь в Мэне. Кроме моральной поддержки – ничем.

– Но так нельзя. Просто нельзя.

– Можно. Я позвоню тебе в «Билтмор» сразу, как что-то будет понятно. – Вик застегнул «молнию» на брюках и сунул ноги в мокасины. – Позвони в «Эйвис», закажи мне машину. До аэропорта я доберусь на такси. Вызову его снизу. Давай я тебе запишу номер карты.