Куджо

Что с ним будет? – размышляла она, глядя на его призрачное отражение в оконном стекле. Лицо, наложенное на проплывающий мимо пейзаж, как в комбинированной съемке. Он умный мальчик, умнее ее самой и гораздо умнее Джо. Ему надо учиться в университете, но Черити знала, что когда он пойдет в старшие классы, Джо заставит его записаться на курсы автомехаников, чтобы от него было больше пользы в мастерской. Еще лет десять назад это не сошло бы ему с рук, школьные консультанты по профориентации попросту не позволили бы такому одаренному мальчику, как Бретт Камбер, отдать предпочтение исключительно курсам ручного труда. Однако теперь, когда приветствовался свободный выбор факультативных программ под девизом «делай что хочешь», Черити боялась, что именно так все и будет.

Да, она очень боялась. Раньше у нее получалось себя утешать, что старшая школа – настоящая школа – еще далеко. В начальных и средних классах Бретт справлялся с учебой играючи. Но в старших классах начинается время бесповоротных решений. Двери возможностей закрываются навсегда, с тихим щелчком, который ты по-настоящему слышишь лишь годы спустя, в мечтах о несбывшемся.

Она зябко поежилась и обхватила ладонями локти, даже не пытаясь себя убедить, что мерзнет от слишком мощного кондиционера.

До старшей школы Бретту осталось всего каких-то четыре года.

Она снова поежилась и вдруг отчаянно пожалела, что вообще выиграла эти деньги или что не потеряла билет. Они с Джо расстались всего час назад, но это случилось впервые с тех пор, как они поженились в конце 1966-го. Она даже не думала, что внезапно открывшиеся новые горизонты будут такими ошеломляющими и горькими. Вот представьте: женщина и мальчик вырвались на свободу из мрачной крепости… но есть подвох. В их спины вбиты невидимые крюки, к которым крепятся тоже невидимые, но прочные резинки. Чем дальше бежишь, тем сильнее натягивается резинка, а потом – вжих! – и тебя возвращает назад, в ту же крепость. Еще на четырнадцать лет!

Из ее горла вырвался сдавленный всхлип.

– Ты что-то сказала, мам?

– Нет, ничего. Просто откашлялась.

Она поежилась в третий раз, и теперь ее руки покрылись гусиной кожей. Ей вспомнилась строчка из стихотворения, которое она прочла в старших классах (она хотела поступить в университет, но когда сообщила об этом родителям, отец разъярился – она что, считает их богатеями? – а мама и вовсе над ней посмеялась, хотя беззлобно и даже с сочувствием). Стихотворение Дилана Томаса. Черити не помнила его целиком, но помнила, что там кто-то прошел «сквозь погибельный вихрь любви».

Тогда эта строчка показалась ей странной и непонятной, но теперь она, кажется, поняла. Чем еще, как не любовью, может быть эта прочная невидимая резинка? И зачем врать себе, что она якобы больше не любит этого человека, за которого вышла замуж? Что она остается с ним только из чувства долга или ради ребенка (тут крылась горькая насмешка; если когда-нибудь она все же решится уйти от мужа, то исключительно ради ребенка)? Что ей никогда не было с ним хорошо в постели? Что он не способен (пусть даже изредка и всегда неожиданно, как сегодня на автовокзале) на нежность?

И все же… все же…

Бретт по-прежнему увлеченно смотрел в окно. Не оборачиваясь, он спросил:

– Мам, ты думаешь, с Куджо все в порядке?

– Я уверена, что все в порядке, – рассеянно отозвалась она.

Впервые в жизни она задумалась о разводе с практической точки зрения – что она может сделать, чтобы обеспечить себя и сына, как они будут справляться в этой немыслимой (почти немыслимой) ситуации. Если они с Бреттом не вернутся домой из поездки, станет ли Джо их искать, как шутливо грозился в Портленде? Или отпустит Черити с миром, но попытается отобрать у нее Бретта всеми правдами… и неправдами?

Она обдумывала все возможные варианты, вертела их в голове так и этак. Все-таки новые перспективы – это не так уж и плохо. Болезненно, да. Но наверное, полезно.

Автобус пересек границу Нью-Хэмпшира и поехал дальше на юг.

* * *

«Боинг‐727» авиакомпании «Дельта» круто взмыл в небо, сделал круг над Касл-Роком (Вик всегда высматривал в иллюминатор свой дом у озера Касл и шоссе номер 117 – и всегда тщетно) и взял курс назад к побережью. Уже через двадцать минут он приземлится в аэропорту Логан.

Где-то там внизу – Донна, на расстоянии восемнадцати тысяч футов. И Тэдди. Вика внезапно накрыло волной черной тоски. Появилось дурное предчувствие, что у них ничего не получится. Даже думать о том, будто что-то получится, было безумием. Когда твой дом рухнул, надо строить новый. Развалившийся старый не склеишь уже никаким суперклеем.

Подошла стюардесса. Они с Роджером летели первым классом («Пока есть возможность, надо пользоваться, дружище, – сказал Роджер в прошлую среду, когда бронировал билеты. – Не каждый срывается в нищету с таким шиком»). Кроме них в салоне было всего четверо или пятеро пассажиров. Почти все, как и Роджер, читали газеты.