Куджо

Разобравшись с покупками и Тэдом, она уселась за руль и завела двигатель. Вот сейчас он заглохнет, подумала она, но «пинто» послушно довез их до «Марио», где подавали вкуснейшую пиццу. Сплошные калории, но устоять все равно невозможно. Она очень даже неплохо управилась с параллельной парковкой, поставив машину весьма близко к тротуару. Когда они с Тэдом вошли в ресторан, у нее даже слегка поднялось настроение. Может быть, Вик ошибся; может, все дело в плохом бензине или забившемся бензопроводе, а теперь все наладилось само собой. Ей совсем не хотелось ехать к Джо Камберу. Во-первых, это какая-то жуткая глушь (Вик называл эту окраину Касл-Рока Восточной Задницей Мира – но он мог себе это позволить, ведь он мужчина), а во‐вторых, в прошлый раз Камбер ее напугал. Классический янки из сельской глубинки, вечно угрюмый, кажется, не говорит, а рычит. И этот пес… как его звали? Такая странная кличка… Да, точно. Куджо. Псевдоним Уильяма Вулфа из Симбионистской армии освобождения, хотя Донне не верилось, что Джо Камбер назвал своего сенбернара в честь террориста-радикала, грабителя банков и похитителя юных богатых наследниц. Вряд ли Камбер вообще слышал о САО. Пес казался вполне дружелюбным, но ей все равно было тревожно, когда Тэд гладил это чудовище, – как всегда было тревожно, когда он сам закрывал дверцу машины. Такой большой пес, как Куджо, мог проглотить Тэда если не целиком, то в два приема уж точно.

Она взяла Тэду горячий сэндвич с пастромой, потому что он не любил пиццу – в этом смысле он точно пошел не в меня, подумалось ей, – а себе пиццу с луком, пеперони и двойной порцией сыра. Им удалось сесть за столиком у окна. Теперь от меня будет так нести луком, что свалит и лошадь, подумала Донна. И лишь потом сообразила, что это не важно. На кого ей дышать? Она умудрилась испортить отношения и с мужем, и с приходящим любовником.

В голову снова полезли унылые мысли, и она снова прогнала их прочь… но ей уже надоело махать умозрительными руками.

Они почти добрались до дома, под Брюса Спрингстина по радио, и тут «пинто» все-таки забарахлил.

Все началось со слабого рывка. Затем последовал рывок посильнее.

Донна принялась мягко нажимать и отпускать педаль газа; иногда это помогало.

– Мам? – встревожился Тэд.

– Все хорошо, Тэд, – сказала она, хотя хорошего было мало. «Пинто» дергался так, что их обоих буквально швыряло на ремни безопасности. Мотор хрипел и ревел. Пакеты в багажнике опрокинулись, зазвенели бутылки и банки. Что-то разбилось.

– Ах ты чертова срань! – крикнула Донна в бессильной ярости. Впереди за холмом уже виднелся их дом, так насмешливо близко, но она сомневалась, что «пинто» дотуда дотянет.

Напуганный ее криком и судорожными рывками машины, Тэд расплакался в голос, чем лишь подогрел ее злость и растерянность.

– Заткнись! – рявкнула на него Донна. — Бога ради, заткнись!

Он расплакался еще пуще, его рука потянулась к заднему карману джинсов, где лежал сложенный листок со Словами против чудовищ. Когда он к ним прикоснулся, ему стало легче. Ненамного, но все-таки легче.

Донна решила свернуть на обочину и остановиться. А что еще делать? Она повернула руль вправо, используя остатки инерции, чтобы добраться до обочины. У Тэда есть большая тележка, на ней можно дотащить покупки до дома, а потом уже думать, как быть с машиной. Может быть…

Когда колеса «пинто» заскрипели по гравию, мотор дважды чихнул и загудел ровно, рывки прекратились, как уже бывало раньше. Считаные секунды спустя Донна подъехала к дому, остановилась в конце подъездной дорожки, подняла ручной тормоз, выключила зажигание, склонилась на руль и расплакалась.

– Мам? – тихонько позвал ее Тэд. Только не плачь, хотел он добавить, но голос куда-то пропал, как бывает, когда болит горло, и он сумел лишь беззвучно вылепить слова губами. Он беспомощно смотрел на маму. Ему хотелось ее утешить, но он не знал как. Обычно ее утешал папа, и на секунду Тэд возненавидел отца, который уехал по своим делам и бросил их с мамой одних. Он сам испугался этой пронзительной ненависти, и почему-то ему вдруг представилось, как открывается дверь его шкафа и изнутри льется густая тьма, пахнущая чем-то противным и горьким.

Наконец она подняла опухшее от слез лицо. Нашла в сумке платок и вытерла глаза.

– Прости, малыш. Я кричала не на тебя, а на эту… на эту тварь. – Она со всей силы ударила рукой по рулю, ойкнула, приложила ладонь ко рту и рассмеялась. Но это был невеселый смех.

– Она все-таки крякнулась, – угрюмо проговорил Тэд.

– Да, похоже на то. – Ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы рядом был Вик. – Ладно, давай занесем в дом покупки. У нас есть провизия, Циско. Живем!

– Да, Панчо, – сказал он. – Я схожу за тележкой.