Куджо

И все же, пока Куджо не вернулся пятнадцать минут назад, она морально готовилась бежать к двери. Бесконечно проигрывала в голове, как все будет, пока ей не стало казаться, что все уже произошло. Она разбудит Тэда. Если придется, то шлепнет его по щеке, чтобы он точно проснулся. Она строго-настрого запретит ему выходить из машины и идти следом за ней – ни в коем случае, что бы ни случилось. Потом побежит к двери. Подергает ручку. Если дверь не заперта, значит, ей повезло. Но надо заранее быть готовой к тому, что дверь заперта. Донна уже сняла рубашку и теперь сидела в одном белом хлопковом лифчике. Прежде чем бежать к двери, она обернет руку рубашкой. Не самая лучшая защита, но все-таки лучше, чем ничего. Она разобьет ближайшее к двери стекло на застекленной веранде и откроет дверь изнутри. Если внутренняя дверь заперта, Донна как-нибудь разберется и с ней. Как-нибудь.

Но Куджо вышел наружу, и все ее планы накрылись.

Ничего. Скоро он уйдет обратно в сарай. Как уже было не раз.

Но точно ли он уйдет? – пронеслось у нее в голове. Все одно к одному, как по заказу. Камберы уехали и как примерные граждане не забыли отменить доставку почты. Вик тоже уехал и, скорее всего, позвонит только завтра вечером, потому что нам не по карману звонить по межгороду каждый день. И вряд ли он будет звонить поздно вечером. Он позвонит пораньше, никто не возьмет трубку, и он решит, что мы поехали ужинать в «Марио» или в «Тейсти фриз» за мороженым. Он не перезвонит позже, потому что решит, что мы уже спим. Решит, что лучше позвонит завтра. Такой внимательный и заботливый Вик. Да, все одно к одному. Вроде бы у Харона, перевозчика душ в царстве мертвых, был пес? Плавал с ним в лодке туда-сюда. Зовите меня Куджо. Мы отправляемся в Долину смерти.

Уходи, мысленно подгоняла она пса. Возвращайся в сарай, чтоб тебя.

Куджо не сдвинулся с места.

Она облизнула губы, судя по ощущениям, распухшие не меньше, чем у Тэда.

Убрала волосы с его мокрого лба и тихонько спросила:

– Ты как, Тэдди?

– Тише, – рассеянно пробормотал Тэд. – Утки…

Она легонько встряхнула его за плечо.

– Тэд? Милый? Ты в порядке? Поговори со мной!

Он приоткрыл глаза и озадаченно огляделся по сторонам. Растерянный, смертельно уставший, измученный жарой малыш.

– Мам? Мы поедем домой? Мне так жарко…

– Мы поедем домой, – успокоила его Донна.

– Когда, мама? Когда? – Он беспомощно расплакался.

Побереги влагу, Тэд, подумала она. Не трать ее зря. Совершенно безумные мысли. Но и сама ситуация совершенно безумная, разве нет? Маленький мальчик умирает от обезвоживания

(прекрати, никто НЕ умирает)

в каких-то несчастных семи милях от города.

Но так и есть, резко напомнила она себе. Не надо обманывать себя, сестренка. Тут как на войне: все, что раньше казалось маленьким и пустяковым, вдруг становится очень большим. Слабое дуновение воздуха в приоткрытое на четверть окно – благодатный ветерок. Восемь шагов до крыльца – полмили земли между окопами. Если тебе хочется верить, что пес – посланник суровой судьбы, или призрак непрощенных грехов, или даже реинкарнация Элвиса Пресли, то верь на здоровье. На этой войне, когда речь идет о жизни и смерти, даже просто сходить в туалет – уже целое дело.

Но мы справимся, мы обязательно справимся. Никакой пес не отнимет у меня сына.

– Когда, мам? – Тэд смотрел на нее мокрыми от слез глазами, его лицо было творожисто-белым.

– Скоро, – угрюмо проговорила она. – Уже очень скоро.

Она вновь убрала волосы с его лба и прижала его к себе. Мельком глянула в окно с пассажирской стороны, и ее взгляд снова наткнулся на старую, обмотанную изолентой бейсбольную биту, лежащую в высокой траве.

Вот бы взять эту биту и разбить псу башку.

В доме зазвонил телефон.

Донна вскинула голову, вдруг преисполнившись отчаянной надежды.

– Это нам звонят, мам? Это нам?