Купель Императрицы

Я повиновался и спрыгнул на осушенное дно купальни. Боги расступились передо мной. Я вышел из их круга и отошел в сторону, освобождая дорогу Диомиде. Голем шагнул к чаше, взмахнул рукой, пленяющей Тиморию, наклонился и размозжил чудовище о серебряное блюдце, вернувшее меня на поверхность. Дьяволица попыталась встать на лапы, но мраморный колосс распрямился, поднял ногу и с грохотом опустил ступню на это живучее исчадие ада. Серебряное блюдце вмялось в купель, гранит чаши с треском лопнул и обломки разлетелись во все стороны. Яркая вспышка и гром сотрясли купальню. Греческие божества развеялись, словно туман. Горы нежити слились в единую массу, обратились водой и нахлынули на останки чаши. Я вонзил копье древком в дно и обеими руками ухватился за него, противостоя волнам. Голем загрохотал и начал рушиться, распадаясь на мраморные глыбы и белым валом нагромождаясь на бывшую купель. Ворота в чистилище распахнулись. Эхо громов угасло, стихли волны, пропал басовитый гул, и купальня погрузилась в тишину. Я посмотрел на мраморный вал. На его вершине, в своем человеческом обличье лежала обессиленная Диомида.

– Скорее, Государь мой, – произнесла Императрица, – она еще вернется!

Вода разошлась в стороны, открывая мне путь к Оракулу. Я поспешил к гранитным глыбам, поднялся по ним и склонил колено перед Диомидой, опираясь о копье. Императрица возложила руку мне на голову. Я неотрывно смотрел в ее глаза: они мерцали и излучали изумрудный свет. Сладкое, пьянящее чувство окутало мое сознание. Мои веки начали смыкаться, и в ту же секунду яркая вспышка ослепила меня. Я более не видел перед собой Диомиду, не видел купальню, не чувствовал и не видел самого себя – я весь стал безбрежным зрением, перед которым творилась история Земли: раскалывались и дрейфовали континенты, извергались вулканы, вырастали высокие горы, обнажались бездонные расщелины, наползали ледники, гремели громы и сверкали молнии, появлялись и гибли никогда невиданные мною существа, оживали глубины океана, парили в небесах диковинные птицы, зарождалось человечество, возводились пирамиды, неслись колесницы, разрастались поселения и города, процветали и гибли цивилизации и империи, гремели войны и буйствовали эпидемии, противостояли штормам парусные суда, сверкали блеском светские балы, грохотали по мощеным камнем улицам кареты и первые автомобили, бежали по рельсам дымящие паровозы, устремлялись в небеса воздушные шары, дирижабли, самолеты и космические корабли, крушили льды ледоколы, погружались под воду субмарины, росли ввысь небоскребы… звуки и изображения сменялись все быстрее, сливаясь в неразборчивый гул и калейдоскоп цветов. Звук достиг своего высочайшего пика, и все цвета перемешались и растворились, оставив лишь белый. Он отдалился от меня, превращаясь в крохотную точку, и вдруг снова ослепительно вспыхнул, и все вокруг померкло. Я поднялся на ноги и отшатнулся, стараясь удержать равновесие. Ощутив в руках древко копья, я ухватился за него крепче прежнего. Тьма постепенно рассеивалась. Я выпрямился и сделал глубокий вдох, расправляя плечи. На мраморных глыбах передо мной чернело обессиленное тело Тимории.

– Диомида? – позвал я, едва слыша себя.

«Да, Государь мой! – раздался голос Оракула у меня в голове. – Теперь – мы вместе. Исполни же пророчество: Да пронзит Победоносец змия копьем обоюдоострым и пылающим!»

Я поставил ногу на грудь Тимории. Перевернув копье наконечником вниз, я набрал полные легкие воздуха, взялся за древко обеими руками и воздел его над чудовищем.

– Стой! – раздался крик позади меня.

Я замер в неподвижности. Это был голос Харона! Медленно опустив копье, я повернулся вполоборота и посмотрел в том направлении, откуда прозвучал крик: наставник стоял на верхней площадке амфитеатра, держа в руках криопушку, направленную на меня. За его спиной зиял черный проем открытого арсенала. На поясе у Старика висел небольшой кислородный баллон, точно такой же, что я видел в его келье у аквариума. Харон спустился по ступеням к воде, не сводя с меня оружия.

– Всегда чувствовал, что с тобой что-то не так, Парень, – заговорил он, и в его голосе чувствовалась злоба.

– Как ты…? – начал я.

– Как я здесь оказался? – прорычал Старик. – Ах да, ты же меня усыпил. Вот только ты забыл, что я принимаю стимуляторы. А снотворное и стимуляторы не очень-то ладят, Парень. Меня сморило, но очнулся я очень быстро. И также быстро догадался, что ты удумал.

– И что же я удумал? – спросил я.

– Ты решил разрушить мой Храм и лишить меня моего Бога! – закричал наставник.

– Твой храм?! – возмутился я. – Твой Бог?!

– Не виляй, Парень! – пригрозил Харон. – Ты понимаешь, что я имею в виду!

– Очнись, Старик! – крикнул я. – Все кончено! Диомида теперь здесь…

Я поднес палец к своей голове.

– И почему я не удивлен, – усмехнулся наставник. – Даже если это и так, то мне уже доводилось возвращать ее обратно, и, если придется, верну снова.

– Убьешь меня?

– Да! Если потребуется для всеобщего блага!