Кусака

Издалека доносился рокот. Пол туннеля слегка вибрировал. Через несколько секунд стало тихо, потом опять загромыхало, будто где-то за стенами ехал поезд метро. Или подземный бульдозер, угрюмо подумал полковник. В животе закопошился страх. Шум вроде бы доносился слева. Возможно, копали новый туннель или по уже вырытому ходу двигалось какое-то громадное существо. Куда? Зачем? Если Кусака прокладывает такие туннели под всем городом, то он или расходует огромное количество энергии впустую, или же готовится к главному удару. Узнать, каковы намерения и возможности Кусаки, можно лишь после того, как Дифин объяснит, зачем Кусака гонится за ней. И прежде всего надо найти саму Дифин.

Шум то ли рытья туннеля, то ли движения по нему опять затих. Сказать, далеко ли тянется подземный коридор, было невозможно – вероятно, он вел за реку, к черной пирамиде, – но Роудс уже услышал и увидел достаточно. Он чувствовал, как слизистые выделения, склеившие ему волосы, медленно стекают ему за шиворот. Самое время убираться к чертовой матери.

Он двинулся в обратный путь, пронзая тьму лучом фонарика.

В дальнем конце туннеля свет заслонила какая-то тень и тут же метнулась прочь.

Роудс прирос к месту и затаил дыхание.

Было тихо, слышался только стук редких капель.

«Там что-то есть, – подумал полковник. – Оно следит за мной. Я чувствую. Гадина там, куда не достает свет. Выжидает».

Полковник замер, предположив, что, если пересилит сковавший тело ужас и побежит, затаившееся в конце туннеля существо схватит его раньше, чем он преодолеет шестьдесят футов до того места, где ждет Вэнс.

По-прежнему тишина.

А потом раздался старушечий голос. Он распевал: «И-исус младе-е-е-е-е-енцев лю-убит, всех младе-е-енцев на земле-е-е…»

– Кто тут? – спросил Роудс дрожащим голосом и подумал: «Очень умно! Как будто оно ответит!»

В пении звучала странная жестяная нота.

Звуки, плывшие мимо Роудса, напомнили ему полузабытую песню из тех, что разучивают в воскресных школах под резкий металлический голос проигрывателя. Спустя несколько секунд пение оборвалось на середине фразы, и в туннеле снова воцарилась тишина.

Луч фонарика задрожал. Полковник наставил винтовку вглубь туннеля.

– Хвала Господу! – выкрикивал старушечий голос. – Слава!

– Выходите на свет, – велел Роудс. – Дайте взглянуть на себя.

– Фу-фу-фу! Вот ужо я тебе задам, гадкий мальчишка!

Ему пришло в голову, что это действительно может оказаться старуха, которая свалилась сюда и впотьмах рехнулась.

– Я полковник Военно-воздушных сил США Мэтт Роудс! – крикнул он. – Кто вы?

Долгое молчание. Роудс чувствовал: у самой границы света кто-то стоит.

– Господь не любит гадких, испорченных мальчишек, – ответил старушечий голос. – И врунишек не любит. Кто хранитель?

Тот самый вопрос, который, по словам Вэнса, задавало существо, принявшее обличье Хитрюги Крича. Теперь полковник точно знал, что никакой сумасшедшей старухи в темноте нет.

– Какой хранитель? – спросил Роудс.

– Господь врунишек давит, словно мух! – прокричал голос. – Ты знаешь, какой хранитель! Кто он?

– Не знаю, – отозвался Роудс, начиная пятиться. Под ногами хлюпала слизь.

– Полковник? – Голос Вэнса эхом отразился от стен туннеля у него за спиной. – Все в порядке?

– Все в порядке? – передразнил жуткий голос. – Куда путь держишь, полковник Военно-воздушных сил США Мэтт Роудс? Возлюби ближнего своего, как самого себя. Убери этот чертов цилиндр – он жжется, – и давай повеселимся!

Фонарик, сообразил Роудс. Оно боится света.

– Гадкий, испорченный мальчишка! Вот я тебе задам по первое число! – Можно было подумать, что разоряется выжившая из ума бабка.

Роудс, прибавив шагу, продолжал отступать. Существо умолкло. Полковнику хотелось только одного – выбраться из туннеля, но повернуться и побежать он не смел. Фонарик не дает твари подойти… может быть, это связано с длиной волны электрического света, соображал Роудс. Если глаза инопланетянина впервые подверглись воздействию электричества, то…

Он остановился. Почему тварь перестала насмехаться над ним? Где она, черт побери? Роудс оглянулся, быстро посветил себе за спину. Ничего. Глаз полковника вдруг обожгло – туда затекла бисеринка пота.

В следующий миг в земле разверзлась трещина. Роудс резко обернулся и увидел взметнувшуюся фонтаном почву и пробившиеся из-под нее худые руки с металлическими ногтями. Существо по-тараканьи шустро выкарабкалось наверх: рыжие от техасской земли волосы, изорванное в клочья платье в цветочек, скользкое, лоснящееся старушечье лицо. Роудс ткнул фонариком прямо в мертвые, выпученные глаза, и во рту у твари синевато блеснули иглы зубов.

– Гадкий мальчишка! – взвизгнула она, вскидывая одну руку к лицу, а другой злобно замахиваясь на Роудса.

Тот попятился и выстрелил. Отдача чуть не сбила его с ног. Пуля разорвала серую щеку чудовища. Полковник выстрелил еще раз, промахнулся, и тварь в обличье старухи пошла в наступление, по-прежнему загораживая глаза рукой и мотая головой не то от ярости, не то от боли.