Кусака

– Ты можешь… – Банк памяти начал стремительный поиск терминов. Дифин нагнулась над зияющей дырой, но не увидела Коди. – Выкарабкаться?

– Вряд ли. Я держусь за трубу. – Парнишка опять заболтал ногами и снова не нашел стены. Труба издала зловещий треск, и вниз с шорохом посыпались комья земли. – Я не знаю, что подо мной! – Первый укус паники оказался глубоким. Ладони Коди взмокли от пота. Он попробовал подтянуться и забросить ногу на трубу, чтобы хоть как-то закрепиться, но тело прошила боль – давали себя знать отбитые ребра. Поднять ногу он не сумел. После трех тщетных попыток Коди отказался от своего намерения и решил поберечь силы. – Я не могу сам вылезти! – крикнул он.

По его голосу Дифин прикинула глубину – в земных мерах выходило приблизительно тринадцать целых шесть десятых фута. Поправка на искажение эхом составляла плюс-минус три дюйма. Стоя в дверях, Дифин оглядела комнату с провалившимся полом, отыскивая что-нибудь, чем могла бы дотянуться до мальчика. В комнате не осталось ничего, кроме нескольких картин на потрескавшихся стенах.

– Послушай! – крикнул Коди. – Надо позвать на помощь! Понятно?

– Да! – Мышечный узелок в груди у Дифин яростно работал. Теперь она поняла: Кусака ищет ее, вторгаясь в жилища человеков и хватая всех, кого там находит. – Я найду помощь!

Она развернулась, соскочила с крыльца и побежала в сторону центра Инферно, сражаясь со свинцовой гравитацией чужой планеты и с неуклюжестью собственных отростков.

Коди прищурился, чтобы пот не затекал в глаза. Если он позволит пальцам хоть немного расслабиться, то сорвется с трубы и камнем полетит вниз, бог весть как далеко. Сколько он сможет продержаться? Коди не знал.

– Скорее! – крикнул он, но Дифин уже убежала.

Коди висел в темноте и ждал.

Глава 36 Первая балаболка Юга

– Мама! – крикнул Ной Туилли, заходя в дом. – Мы едем в больницу! – Он взял керосиновую лампу, которую оставлял на столе в холле, и направился к лестнице.

– Мама? – снова окликнул Ной.

Когда он уезжал с Томом Хэммондом в больницу, Рут Туилли лежала у себя в белой спальне, под натянутыми до подбородка одеялами. Вот и лестница. Ной стал подниматься.

Шестая ступенька оказалась последней. Ной стоял, сжимая сломанные перила, и заглядывал в темную пропасть, поглотившую все остальное. Внизу, в глубинах провала, посверкивал крохотный огонек. Разбитая лампа, сообразил Ной. Лужица догорающего керосина.

– Мама? – позвал он, но голос сорвался.

Лампа осветила трещины в стене. Рут Туилли, Первая Балаболка Юга, молчала. Разрушенная лестница под тяжестью Ноя качнулась и застонала, и он медленно отошел к ее подножию.

И остановился там – помертвелый и дрожащий.

– Мама, где ты?

Это напоминало плач брошенного ребенка.

В свете лампы на полу что-то блеснуло. Следы ног. Слизистые следы, спускавшиеся по лестнице от ужасной дыры. Пятна и брызги серого, похожего на сопли вещества уходили по коридору вглубь дома. «Кому-то требуется носовой платок, – подумал Ной. – Ну и беспорядок! Мама будет рвать и метать!» Ведь мать у себя наверху, в постели, накрытая простыней. Разве не так?

Он пошел по слизистому следу на кухню. Вздыбленный искореженный пол, словно что-то огромное уничтожило фундамент дома. Ной посветил по сторонам и нашел мать: она стояла в углу у холодильника, белый шелковый халат влажно поблескивал. В рыжих волосах запутались нити слизи, лицо казалось бледно-серой маской.

– Кто хранитель? – спросила Рут.

Глаза у нее были бездонными.

Ной не мог отвечать. Он сделал шаг назад и наткнулся на кухонный стол.

– Девчушка. Объясни. – Рут Туилли павой поплыла вперед.

Между мясистыми алыми губами блестели серебряные иголки.

– Мама, я… не… – Рука Ноя сжалась, разжалась, и керосиновая лампа упала на пол, к его ногам.

Стекло разбилось, по линолеуму расползлись огненные ручейки.

Рут была почти рядом.

– Кто хранитель? – повторила она, надвигаясь на него сквозь пламя.

Это была не его мать. Ной понял, что за студенисто-лоснящимся лицом Рут Туилли прячется чудовище, которое вот-вот доберется до него. Тварь подняла руку и потянулась к Ною мерзкими пальцами с металлическими, зазубренными по краям ногтями. Не спуская глаз с этой руки, которая медленно приближалась к нему, точно голова щитомордника, Ной вжимался в стол. Но деваться было некуда.

Под рукой Ноя на пластиковой столешнице что-то задребезжало. Он сам поставил это сюда, чтобы опрыскать углы. Никогда не знаешь, что может заползти в дом из пустыни, после того как погасишь свет.

Их разделял только шаг. Лицо чудовища надвигалось на него. С подбородка тонкой струйкой сочилась густая слизь.

Пальцы Ноя сомкнулись на баллончике. Он сорвал колпачок и направил сопло в глаза врагу. Палец вдавил клапан.