Кусака

Плоть Кусаки мелко задрожала, заколыхалась, тело изогнулось вопросительным знаком. Раздалось гулкое «бум!», заставившее Джесси подумать о громе, пойманном в ведро. Одновременно произошло вот что: из органов Кусаки дождем посыпались искры, а готовое лопнуть туловище разбухло и вытянулось, как гигантская колбаса. Разрыв на брюхе увеличился, по краям запрыгали желтые язычки пламени. Кусака бешено забился, и наружу вывалились горящие кольца внутренностей. В теле чудовища заплясали голубые вспышки, как будто двойной взрыв запустил цепную реакцию.

Репликант с развороченным лицом Мэка Кейда издал задушенный стон и качнулся вправо, потом влево, размахивая скрюченными пальцами в пустоте, – Дифин отползла за пределы его досягаемости. Пес завыл – хрипло, полным страдания голосом, так скрежеща зубами-иголками, что те вываливались. Джесси нагнулась и притянула Дифин к себе. Их сердца стучали в унисон.

Крутя головой, Кусака попятился. Изо рта-присоски сочилась тягучая слизь, а под брюхом расползалось кольцо разорванных органов, похожих на самостоятельные темно-красные зубастые существа. Они вываливались, судорожно разевая рты, бились на полу уродливыми рыбами, а когда земной воздух касался их, вспыхивали желтым пламенем и сморщивались в кожистый пепел. Кусака тянулся кверху, словно хотел достать до фиолетового солнца. Внутри его что-то взорвалось, полыхнув белым огнем. Щель на брюхе стала еще шире, наружу хлынули внутренности. И тут верхняя часть тела Кусаки рухнула на пол.

Репликант упал на колени.

Коди – его плечи, казалось, превратились в сплошной синяк – выпустил хвост монстра и отскочил. Поскользнувшись на крови отца, он пополз туда, где лежал Кёрт.

Тело Кусаки обмякло и стало сдуваться, как разорванная кислородная подушка. Хвост безостановочно молотил по стене и полу, но с каждым разом все слабее.

Репликант упал ничком. Лицо Мэка Кейда ткнулось в пол.

– Всссе, – услышала Джесси шепот Дифин.

Рик, преодолевая шок, пытался подняться. Потом рядом с ним оказалась Миранда. Хурадо не знал, умер он, спятил или спит, но сестра обняла его, и ее руки оказались вполне реальными. Рик склонил голову ей на плечо.

Выбравшийся из укрытия Сержант Деннисон стоял и смотрел, как тварь медленно взрывается. По полу перекатывались солоноватые волны, а в них колыхалось то, что некогда было человеческими телами. Он опустил руку. Бегун лизнул его в ладонь.

– Хороший мальчик, – сказал Сержант.

Выпотрошенную тушу Кусаки мелкой дрожью сотрясали огненные вспышки. Хвост продолжал слабо подергиваться, некоторые лапы еще скребли когтями пол, словно он собирался уползти. Одна пара глаз закатилась под череп. Тело все время содрогалось, рот-присоска издавал резкие звуки, как мотор, который вот-вот заглохнет.

– Силы небесные! – удалось выговорить Кёрту. – Что ж это я натворил?

– Не разговаривай. Мы сейчас вытащим тебя отсюда. – Коди за плечи подтянул отца поближе и уложил его голову себе на бедро.

На груди у Кёрта тяжело вздымалось жуткое месиво. Коди показалось, что он видит работающее сердце. Паренек вытер струйку крови, стекавшую у отца изо рта.

Кёрт сглотнул и подумал: «Слишком много крови. Толком и не вздохнуть». Подняв взгляд, он подумал, что видит… Нет, этого не могло быть. Кёрт учил своего сына, что настоящий мужчина никогда не плачет.

– Чуток повредился, – прохрипел он. – Не велика беда.

– Тсс… – Голос Коди пресекся. – Побереги силы.

– У меня… в заднем кармане… фотография. – Кёрт попытался подвинуться, но тело было слишком тяжелым. – Можешь достать?

– Да, сэр.

Коди залез в карман и нашел много раз сложенный снимок. Когда юноша увидел, кто там изображен, слезы побежали с новой силой. Он отдал фотографию Кёрту, и тот окровавленными пальцами поднес ее к глазам.

– Сокровище, – тихо проговорил Кёрт. – Ты вышла замуж за круглого идиота. – Он моргнул, снова нашел глазами Коди. – Бывало, заворачивает твоя мамка мне обед и говорит: «Кёрт, сделай так, чтоб сегодня я тобой гордилась». А я отвечаю: «Бу сде, Сокровище». – Он закрыл глаза. – Давным-давно это было. Я тогда плотничал… Брался за любую работу, что подворачивалась.

– Пожалуйста… молчи, – попросил Коди.

Натужно дыша, Кёрт открыл стекленеющие глаза и зажал фотографию в руке.

– Я… плохо обходился с тобой, – прошептал он. – Ужас как плохо. Прощаешь?

– Да, сэр. Прощаю.

Отец взял Коди за руку.

– Ты будешь… лучше меня. – Он выдавил слабую, угрюмую улыбку. – Дело нехитрое, верно?

– Я люблю тебя, пап, – сказал Коди.

– Я… – Внутри у Кёрта что-то надломилось. С души спала невероятная тяжесть, и, понимая, что жить ему осталось совсем немного, он тем не менее почувствовал себя легко и свободно. – Я… тоже тебя люблю, – сказал Кёрт и горько пожалел, что ему не хватало мужества произнести эти простые слова давным-давно. – Чертов ты пацан, – прибавил он, стискивая руку сына.

Ослепший от слез Коди утер глаза, но они опять стали мокрыми. Он посмотрел на тушу Кусаки, которая еще содрогалась, потом опять на отца.