Кусака

Пако, ухватив Рэя за лодыжки, пытался выволочь его из-под игрового автомата, но тот уцепился за одну из ножек и не собирался ее выпускать. Очки слетели, изо рта текла кровь. Однако голова оставалась ясной. Он подумал, что, кажется, знает, как чувствует себя раненый зверь, на которого накинулись стервятники.

Робби Фолкнер собрался с духом и ринулся в бой, но Пако круто развернулся и – один, два, три быстрых удара – расквасил Робби нос. С коротким слабым криком парнишка повалился на пол.

Тем временем Светофор тихонько пополз прочь от Хуана Диегаса, который вновь предпринял атаку на игровые автоматы. «Прекратите! Прекратите, ради бога!» – вопил скорчившийся в углу Кеннишо. Светофор (глаз у него заплыл, а щека была распорота чьей-то печаткой) увидел впереди открытую дверь, вскочил на ноги и выбежал на улицу. Позади Хуан взревел: «Круши!» – и опрокинул автомат «Меткий стрелок». Посыпались синие искры, хлынули четвертаки.

Светофор без остановки проскочил полицейский участок. Дело касалось только банды «отщепенцев», и он точно знал, что делать.

– Она, да? – Глаза Рика потемнели и стали свирепыми. – Что она с тобой сделала?

– Нет, не то. Мне просто пришлось…

Рик взял правую руку сестры. Сухая, растрескавшаяся ладошка, обломанные ногти – у Миранды были руки работницы, а не школьницы.

– Понятно, – произнес он взвинченным голосом. – Она заставляла тебя драить полы.

Миранда пожала плечами.

– После школы я подрабатывала в нескольких семьях. Ничего страшного. Просто подмести, вымыть посуду и…

– Вынести на улицу мусор за какого-нибудь жирного гринго?

– Но это же работа. – Девочка выдернула руку. – Это не она придумала. Я сама предложила.

– Ага. – Рик язвительно улыбнулся. – Ты, значит, вкалывала горничной, пока она сидела и ждала своего альфонса?

– Перестань. – Глаза Миранды встретились с глазами брата. – Хватит. Ты не знаешь, не тебе и судить.

– Я знаю! Черт побери, я же получал твои письма! Они все у меня! Может, ты и не писала об этом, но я отлично умею читать между строк! Она – никчемная путана. Не понимаю, почему ты так долго жила у нее!

Миранда молча поставила глиняного кардинала на место.

– Никчемных людей не бывает. Поэтому я и не уезжала.

– Ага. Ну, спасибо Пресвятой Деве, что мамаша не успела и тебя сделать шлюхой!

Миранда прижала палец к его губам.

– Пожалуйста, – взмолилась она, – давай говорить по-человечески, ладно?

Рик чмокнул сестрин палец, но глаза его оставались задумчивыми.

– Смотри, что я сберегла! – Миранда подошла к чемодану, расстегнула замки, покопалась и нашла сложенный прямоугольником лист бумаги. Она принялась осторожно расправлять его, и Рик увидел, что для прочности он проклеен по сгибам скотчем. Парнишка знал, что это такое, но позволил сестре развернуть и показать. – Видишь? Почти как новый.

Это был его автопортрет, сделанный пастелью года три назад: нарисованное толстыми агрессивными линиями лицо («Тогда я выглядел куда моложе», – подумал он), обилие черной тени и красных бликов. Сейчас портрет показался ему отвратительно дилетантским. Рик сделал его примерно за час, глядя в зеркало у себя в комнате.

– Ты еще рисуешь? – спросила Миранда.

– Изредка.

В комнате Рика, в коробке под кроватью, лежали десятки набросков пастелью, почти все – на линованной бумаге из тетрадок: Окраина, пустыня, Качалка, лицо бабушки. Но это было то личное, о чем знали только Миранда с Паломой. Вешать в доме свои рисунки Рик отказывался из боязни, что их могут увидеть другие «гремучки».

– У тебя талант. Надо же что-то делать, – убеждала его Миранда. – Тебе нужно поступить в художественную школу или…

– Хватит с меня школ. Завтра последний день, а потом все.

– И чем ты будешь заниматься дальше?

– У меня уже есть хорошая работа в хозяйственном магазине. – Рик ни в одном письме не упоминал, что трудится подручным на складе. – Я… э-э… работаю в инвентаризационном контроле. Может быть, смогу писать дома, по выходным. Художник, который умеет быстро нарисовать дом, может заколачивать неслабые деньги.

– Ты способен на большее, сам знаешь. И вот это говорит о том же. – Она подняла автопортрет повыше.

– Больше никаких школ, – твердо сказал Рик.

– Мама всегда говорила, что ты… – Миранда осеклась, понимая, что идет по краю минного поля, а потом продолжила: – Упрямый, как мул.

– Хоть в этом она была права. – Рик смотрел, как Миранда осторожно складывает и убирает портрет. – Так что случилось? – спросил он сестру и стал ждать подробного рассказа, хотя знал, что эта история разобьет ему сердце.

– Коди! Коди!

Коди, убиравший инструменты из ремонтной зоны, оторвался от своего занятия. К нему, спотыкаясь и чуть не падая, приближался Светофор. Его лицо казалось кровавой маской.

– Его убивают, Коди! – сказал Светофор, с трудом переводя дыхание. Его замутило, он согнулся, и бетон окропили алые капли. – Пацана мистера Хэммонда. Рентгена. «Гремучки». Они в зале игровых автоматов убивают его, слышь!

– Сколько их? – По жилам разлился холод, но под черепом горячо запульсировало.

– Не знаю.

Коди решил, что Светофору, должно быть, отшибли все мозги.

– Пять или шесть. Может, семь.