Квантовая теория недопоцелуев

По дороге в музей, в автобусе, мы разговариваем с британским акцентом. У Эви это отлично получается – спасибо ее отцу. Как всегда, кто-то по соседству спрашивает, откуда мы и что здесь делаем. Почему-то акцент добавляет Эви уверенности, и она отвечает, что хочет поступить в «универ» в Америке, потому что ее мать не позволяет ей встречаться ни с кем, кроме аристократов.

Она говорит спросившей нас женщине, что разорвала помолвку с тем, за кого ее прочила мать, потому что он ее шантажировал. Кажется, она взяла это из серии «Аббатства Даунтон», которое мы запоем смотрели прошлым летом. Эви знает, что я не буду с ней разговаривать, если она об этом кому-нибудь расскажет.

Женщина вопросительно смотрит на меня.

– Это мой кузен, – говорит ей Эви, когда автобус останавливается напротив музея науки.

Я скептически смотрю на Эви.

– Это не так.

– Он хочет жениться на мне, чтобы сохранить фамильное поместье своей семьи, – трагически шепчет Эви женщине, и та таращится на меня, пока я не выхожу из автобуса.

Когда автобус уезжает, Эви слегка улыбается мне и говорит:

– Извини.

– Больше не хочу от тебя слышать, что шекспировские пьесы – это нелепо.

В музее тихо, и мы начинаем со светового зала – любимого зала Эви. Мы делаем фракталы с помощью разноцветных заглушек на световом щите размером в стену и фотографируем наши тени, а потом переходим к звуковой экспозиции. Там есть пианино. Оно расстроено, и извлечь звуки из-под его клавиш очень непросто. Но в Ньютоне мало внимания уделяют изящным искусствам, и их мне не хватает, так что я играю тему из «Губки Боба Квадратные Штаны» и подпеваю.

Наконец мы идем в комнату мыльных пузырей. Эви пытается поговорить с детьми про площади поверхности палочек разной формы для выдувания пузырей, но им неинтересно. Я начинаю выдувать пузыри, а она ловит их на кончики пальцев, и с ее рук капает мыльная вода. Детей это больше впечатляет, и они требуют раскрыть секрет.

Мы уходим из музея и идем обедать в «Пай Шоппэ». Оба берем жареный сыр с помидорами и беконом, потому что за нами не наблюдает Бекс. Еще я заказываю кусок яблочного пирога. Эви говорит, что не хочет, а потом съедает половину моего. Я не жалуюсь. Просто беру кусок вишневого, когда мы доедаем. Я и ей предлагаю откусить, но она без иронии говорит:

– Нет, я же говорила, что не хочу.

Я улыбаюсь, съедаю свой запасной пирог и гадаю, включили авторы «Справочника для мальчиков о девочках» этот ход в свою книгу или нет. Может, мне свое руководство написать?

Пока мы едем в автобусе домой, я толкаю ногу Эви.

– Поговорим о том, что было вчера?

Она строит гримасу.

– С каких пор ты просишь разрешения о чем-то поговорить?

– Прости, я сорвался.

– Он вел себя ужасно. Если бы я не знала, что из-за этого у тебя будут проблемы, я бы не стала мешать.

Я ухмыляюсь.

– Через три месяца тренировки по бейсболу.

– Рано или поздно кто-нибудь задумается, почему у тебя такие дикие подачи, когда Мейсон и Блейк на поле.

Я подозреваю, что наш тренер уже привык смотреть в другую сторону в таких случаях, потому что знает, что некоторые нарушения я замечаю еще лучше, чем он. Но сейчас дело не в этом.

– Боюсь, как бы я хуже не сделал. Если кто будет приставать – скажи мне.

– Что ты имеешь в виду?

Она выглядит озадаченно, и я с облегчением понимаю, что ей нечего скрывать.

– Ну, я поиграл в Халка, а ты вцепилась в меня, как героиня на обложке любовного романа. Меньше слухов про нас от этого не станет.

Она совершенно очаровательно и интригующе краснеет, но я обещал даже не думать в эту сторону.

– Про нас ходят слухи? – спрашивает она.

Иногда я серьезно задумываюсь, не обитает ли Эви в несколько другом измерении.

– С нашего девятого класса, – говорю я. – И потом, ты встречаешься с кем-то другим, и многие парни решили, что у них тоже есть шанс. Ты в тренде на втором этаже. Скажи, если будет нужна помощь.

Она кивает.

– И можешь рассказать Лео, – добавляю я, хоть и не хочу.

– Наверное, – говорит она, пожимая плечами.

Интересно.

– Вчера вечером что-то случилось? – спрашиваю я небрежно.

– Мы очень мило поужинали там, где подают макароны с сыром, – говорит она с выражением. Никогда не пойму, зачем устраивать целый ресторан ради обычного гарнира. – А потом мы пошли в планетарий, я увидела паука, и у меня была паническая атака, – произносит Эви очень ровным тоном.

– О, Эвс. Мне так жаль. – Я беру ее за руку. – Что случилось?

– Он убил его. Я пришла в себя. Мы договорились снова встретиться в воскресенье.

– Но?

– То, как он смотрел на меня… это было ужасно. Как будто снова дома.

Я разом испытываю три сильных чувства. Во-первых, я хочу убить Лео за то, что он дал почувствовать ей, пусть даже на секунду, будто с ней что-то не так. Во-вторых, я глубоко благодарен школе Ньютон за то, что здесь Эви смогла начать все сначала. Ведь здесь никто не знает о ее тревоге, а математический гений привлекает к ней людей, так что никто ее не дразнит. А в-третьих – и я этим не горжусь, – я чувствую облегчение, понимая, что Лео – не идеальный парень.

– Ну, что теперь? – спрашиваю я.