Квантовая теория недопоцелуев

– Нет, физический, а я занимаюсь кодингом с Калебом. Но физика и математика на этом уровне вполне взаимозаменяемы. – К слову о физике и математике, – говорит Эви.

Ну, понеслась.

– Я знаю, ты волнуешься из-за «Фронтира», но я поговорила с Анитой, и мы согласились, что поездка туда – верное решение для меня. Значит, я так и поступлю.

Я горжусь ею. Она произносит это не как вопрос, и пусть я хотел бы взять ее за руку, ей это не нужно. Лео смотрит в свою тарелку, желая – я уверен, – чтобы открылся портал и забрал его подальше отсюда.

Мать Эви откашливается.

– Ты добилась большого прогресса, Эви, но ты не обдумала все как следует. Вспомни, что произошло в прошлом году. Еще один подобный стресс…

– Бет, – прерывает ее отец Эви. – Ты же слышала: она сказала, что поговорила со своим психотерапевтом. Она этого хочет. Мне кажется, ты не понимаешь, насколько все серьезно. Мы должны ее пустить.

Он переводит взгляд с меня на Лео и на моих родителей, но Бет не дает никому ни единого шанса заговорить.

– Лиам, в прошлом году ее увозили из аэропорта в инвалидном кресле. У нее была истерика. А помнишь, как два года назад мы нашли ее всю в слезах, забившуюся в угол торгового центра? А когда мы отпустили ее в тринадцать лет, потому что ты думал, что она выдержит, а она вернулась домой и не разговаривала месяц? Так что нет. Я не обязана ничего ей разрешать, особенно ехать туда, где она чуть не сломалась окончательно меньше года назад.

Я ненавижу то, какой она изображает Эви. Да, все это было. Но она умолчала об очень многом. Я хочу сказать: «Вы помните, как она построила картонный кораблик и выиграла сто долларов, потому что он продержался на плаву дольше остальных, даже тех, что делали взрослые? Вы помните, как она спланировала “охоту за предметами” по всему городу на десятилетие Джоэла по тридцати девяти подсказкам, потому что это были его любимые книги? Или как она всю ночь сидела со мной, когда умер наш пес, а я мог плакать только при ней?» Не то чтобы я думал, что все это поколеблет убежденность Бет, но я хочу, чтобы Эви помнила, кто она такая.

Уйдя в своим мысли, я пропускаю часть разговора.

Отец Эви говорит:

– Это вызывает не математика. Большинство из нас до ужаса нормальны.

– Большинство из вас не такие, как она, – отвечает Бет. – Может, ты готов рискнуть, потому что обижен на нее. Чтобы тебе не пришлось расстраиваться из-за того, что у тебя нет ее дара. Но математика этого не стоит. Ни для Эви. Ни для меня.

Отец Эви открывает рот, чтобы ответить, но не успевает. Эви, которая, как и все мы, наблюдала за всем этим в тихом ужасе, встает и уходит к дверям. Я иду за ней и, оглянувшись, бросаю родителям:

– Разберитесь с ними.

Это не совсем честно. Мама – кистевой хирург, а папа – врач скорой. Не думаю, что эта ситуация попадает в их сферу профессиональных компетенций.

В фойе я хватаю с вешалки наши с Эви куртки и поворачиваюсь к лестнице. Лео стоит у меня за спиной.

– Нет, – рычу я на него, потом останавливаюсь. Если я буду спорить, он останется со мной. А кем бы он ни был для Эви, ему сейчас тут не место. – Она могла пойти в Ньютон. Давай ты проверишь там?

Он выглядит потрясенным, и это хорошо, ведь, значит, он не поймет, что я собираюсь пойти в противоположном направлении.

– Может, мне взять ее куртку? – спрашивает он и тянется за ней.

Я мотаю головой.

– Если она пошла в Ньютон, то ты не успеешь перехватить ее на улице. Я оставлю куртку у себя, а то вдруг Эви в другом месте.

Когда Лео уходит, я иду к лестнице. На пятом этаже есть терраса вокруг бассейна, который открывают летом. У Эви много страхов, но вот высота ее никогда не пугала. Наоборот, когда у нее стресс, она стремится забраться повыше. Она говорит, что это не странно, потому что высота противоположна тесным пространствам, от которых она в ужасе.

Я открываю дверь на террасу и вижу, что она именно там, где я и думал: тело прижато к ограде, руки вцепились в перила, и волосы развеваются по ветру.

ЭВИ

Позади меня открывается дверь, и я понимаю, что это Калеб, еще до того, как он говорит:

– Мне ведь не нужно напоминать тебе про гравитационную постоянную?

Он подходит ко мне сзади и распахивает мою куртку. Я натягиваю ее.

– Это ведь неправильно – мечтать быть сиротой? – спрашиваю я. – Ни при каких обстоятельствах?

Я люблю родителей, но я в ужасе от целой жизни, состоящей из Дней благодарения, во время которых постоянно будут оценивать мои шансы на нервный срыв.

Я поворачиваюсь к Калебу и говорю:

– Когда мы вырастем, я хочу все праздники проводить с твоей семьей.

– Мне нравится твой план.

Я склоняю голову ему на плечо и начинаю медленно дышать диафрагмой, считая удары сердца.

– Где Лео? – спрашиваю я, пусть мне и легче оттого, что его здесь нет. Не хочу объяснять поведение моих родителей, говорить о прошлых проблемах и слушать, как он говорит о своих чувствах, в то время как я пытаюсь разобраться в своих.

– Я сказал ему, что ты могла пойти в Ньютон и что ему стоит поискать тебя там.

Я поднимаю взгляд на Калеба.

– Ты знал, что я не пойду в Ньютон.