Лакомый кусочек

Мэриен подошла к круглому бетонному прудику, посреди которого летом бил фонтан, но сейчас воды в нем не было, и он постепенно заметался снегом. Она остановилась и вслушалась в далекие звуки города, которые, казалось, водили вокруг нее хоровод. На душе у нее было легко и покойно. «Смотри, – предупредила она себя, – как бы тоже не перестать мыться!» Во время офисного праздника она почувствовала, что подступила к опасной грани, а теперь ее реакция показалась ей глупой. В конце концов, это всего лишь офисное мероприятие. Есть вещи, которые просто надо пережить, вот и все: поступки, люди, необходимые события. А потом все будет хорошо. Она уже была почти готова вернуться домой и начать заворачивать подарки, она даже так проголодалась, что смогла бы слопать полкоровы с расчерченными отрубами. Но ей хотелось постоять еще хотя бы минутку под тихим снегопадом на этом острове, посреди умиротворяющего безмолвия.

– Привет! – раздался голос за спиной.

Мэриен чуть вздрогнула от неожиданности и обернулась. На краю скамейки сидел человек, скрытый в тени каких-то хвойных деревьев. Она двинулась к нему.

Это был Дункан, он сидел, ссутулившись, с тлеющей сигаретой в пальцах. Он, видимо, сидел тут довольно давно. Снег запорошил ему волосы и плечи. Его рука, когда она, сняв перчатку, дотронулась до нее, была холодная и влажная.

Она села рядом на заснеженную скамейку. Он отбросил сигарету и повернулся к ней, а она расстегнула пуговицы его пальто и прижалась к его груди, от которой пахло влажной тканью и застарелым табачным дымом. Он сцепил руки за ее спиной.

На нем был мохнатый свитер. Она гладила его свитер, который на ощупь напоминал пушистую звериную шкурку. Под свитером она нащупала его худое тело, костистое, как у исхудавшего животного в голодную пору. Он сунул мокрое лицо ей под шарф, потом уткнулся ей в волосы, потерся о меховой воротник пальто и о ее голую шею.

Они сидели неподвижно. И город, и время за пределами белого круга парка почти исчезли. Мэриен чувствовала, что ее тело постепенно немеет, а озябшие ступни даже болеть перестали. Она глубже зарывалась в пушистый свитер: снег падал не переставая. А у нее не было сил встать…

– Что-то ты долго, – пробормотал он наконец. – Я уж заждался тебя.

Ее затрясло.

– Мне надо идти, – шепнула она.

Она кожей почувствовала, как прижатое к ее шее лицо конвульсивно содрогнулось.

20

Мэриен медленно шла по проходу между полок, стараясь шагать в такт приятной тихой мелодии, которая обволакивала ее коконом.

– Бобы, – пробормотала она. Нашла сорт с наклейкой «Для вегетарианцев» и положила пару банок в тележку.

Звучащая в торговом зале умиротворяющая фоновая музыка сменилась энергичным вальсом; она медленно катила тележку, пытаясь сосредоточиться на своем списке покупок. Музыка ее раздражала: Мэриен прекрасно знала, почему она тут звучит. Музыкальное сопровождение в супермаркете имело целью убаюкать покупателей и ввести их в сладкий транс, снизить порог разумной сопротивляемости покупкам до уровня, когда ты хочешь купить все, что видишь. Всякий раз оказываясь в супермаркете и слыша льющуюся из потайных динамиков приятную мелодию, она вспоминала, как прочитала в одной статье, что у коров увеличиваются надои молока, если им в коровнике включать мелодичную музыку. И то, что она об этом знала, вовсе не означало, будто у нее есть иммунитет к такому манипулятивному воздействию. В последнее время, если Мэриен ослабляла контроль над собой, она ловила себя на том, что катит тележку как сомнамбула, с застывшим взглядом, шагая чуть враскачку, а руки так и чешутся схватить с полки что ни попадя с яркой этикеткой. И она стала обороняться от импульсивных покупок с помощью заранее составленных списков, написанных крупными печатными буквами, чтобы не покупать ничего лишнего, какой бы соблазнительной ни была цена и как бы ни манила красивая упаковка, – а только то, что было в списке. А когда ее охватывала совсем уж неодолимая тяга к шопоголизму, она пользовалась дополнительным оберегом – карандашом, которым отмечала в списке купленные товары.