Лавка Снофф

Ничего не изменилось. Тогда Снофф снова сосредоточилась на кончиках пальцев, уже не закрывая глаза, – и вздрогнула, когда сияющие нити заструились по воздуху, оплетая стены, кресла и ковёр, каждую пылинку и почти прозрачное тело.

– Назад, – повторила Снофф и ощутила, как сновидение нехотя повинуется её воле – медленно, с почти различимым скрежетом, как давно не трогавшееся с места и покрытое мхом мельничное колесо.

Чашка медленно поплыла вверх, собирая висящие в воздухе брызги какао. Остро запахло свежестью, как после грозы. Фигура на ковре становилась плотнее и плотнее, пока время наконец не сгустилось, отзываясь в ушах оглушительным звоном. Снофф отвела глаза от мраморно-бледного лица и зияющей раны.

– Достаточно… – хрипло произнесла мастерица, глядя в сторону. Она вытерла слёзы рукавом, измазав кровью лоб. Упрямо сжала зубы, как в последнюю встречу с ван Хельмом, и, стараясь не обращать внимания на лужу крови, протянула ладони к изыскателю, окутав его сверкающими нитями.

Снофф примерно представляла, как устроено человеческое тело. Всё держится на костях, есть мышцы, которые эти кости двигают, и вены, по которым течёт кровь… если не повстречается подонок вроде Корноухого. Но взять и срастить по кусочкам всё то, что разъединил его поганый нож, – слишком большой риск для несведущей во врачебном деле мастерицы. Она попыталась припомнить всё, что знала про Орден исцеления с его магами-лекарями. «Которые недуги, – читала Снофф когда-то на обрывке страницы, случайно попавшемся в другой книге в королевской библиотеке, – неподвластны ни травам, ни лекарскому ножу, те исцеляются единственно токмо памятью тела, посему надлежит оное тело магически рассмотреть и всяческую муть, дрянь и тлен изничтожить без малейшей жалости, тогда само тело и…» Тогда, наткнувшись на этот обрывок, Снофф только посмеялась над «мутью и дрянью» и пожала плечами, теперь же ухватилась за них, как за соломинку.

«Сойдёт ли перерезанное горло за недуг?» – спросила себя Снофф и поморщилась. Оставалось лишь надеяться, что в сновидении произойдёт чудо, и что «само тело и…» означает «исцелится», а не «испарится» или что похуже. «Магически рассмотреть» – видимо, маги-лекари умели как-то по-особому видеть своих больных и их болезни. Снофф прищурилась, позволила взгляду проникнуть сквозь неподвижное тело и касающиеся его цветные нити…

Тело господина Бернарда будто превратилось в тёмную хрустальную статую – так резко, что мастерица вскрикнула. Приглядевшись, она различила внутри очертания сердца, лёгких… Тяжёлый чёрный дым облаком клубился в горле, у раны. Едва заметные дымные линии протянулись по всему телу густой сетью.

– Изничтожить без малейшей жалости, – пробормотала Снофф. Шевельнула пальцами, и искрящиеся нити скользнули по чёрному сгустку, растворяя его без остатка. Почесав нос, мастерица призадумалась про дымную сеть, и не сразу сообразила, что это кровеносные сосуды. «Точно, он же столько крови потерял…» – кивнула Снофф и вычистила всю «дрянь и муть». Внимательно оглядев «больного», мастерица убрала и крошечное чёрное облачко на левой ноге. Теперь «хрустальная статуя» стала прозрачной, как вода. Снофф слышала, что такие иногда находили в старых эльфийских развалинах.

– Хоть на памятник ставь… – пробормотала мастерица, исключительно чтобы не впасть в истерику. Сияющие нити вспыхнули в последний раз и растаяли. Снофф встряхнула ладони, разгоняя мурашки. Потом, боясь передумать, зажмурилась и щёлкнула пальцами.

Время пошло своим чередом. Чашка грохнулась на пол и разлетелась вдребезги. Раздался хрип и слабый кашель. Снофф осторожно приоткрыла один глаз.

Изыскатель Бернард сидел, опираясь на пол. Другой рукой он ощупывал горло, размазывая ещё не засохшую кровь. Он поднял ошеломлённые глаза на Снофф, с трудом сфокусировал взгляд.

– Что это бы… – он закашлялся.

Умереть и воскреснуть во сне – самое обычное дело, но вернуть жизнь тому, чьё сердце уже перестало биться в реальном мире, бессильны даже маги из Ордена исцеления. Снофф опустилась в кресло и равнодушно уставилась в одну точку. Из неё будто выпили все силы. Ужасно хотелось завернуться во что-нибудь тёплое.

Изыскатель поднялся, оставив на полу красные отпечатки ладоней. Внимательно посмотрел на мастерицу.

– Вы ранены? У вас руки в крови. И лицо.

Снофф вытащила из воздуха тёплый шерстяной плед и закуталась, подтянув колени.

– Это ваша. Моя, слава небесам, пока внутри.

– Тогда объясните, что произошло. – Изыскатель задумчиво потёр лоб. – Мне ведь… перерезали горло? Это последнее, что я помню. После такого не выживают.

– Это сон. Я вас оживила, – устало объяснила Снофф.

– Кхм… Благодарю.

– Не за что. Обращайтесь, – кивнула мастерица и прикрыла глаза.