Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 1

Повсюду видишь ты старинную реку,
Что растекается по долине. Здесь появляются либристские, кубистские, скектристские формы, Зловонные испарения покрывают ясное небо
Или, ведомые мимолетным безумием, раздирают воздух
Криками блаженства и отчаянными стонами.

Лавкрафта поражают темы, к которым обращается современная поэзия («Лишенный разума, каждый олух тратит чернила, / Воспевая ванны или кухонные раковины»), а также отказ от традиционной рифмы и размера. В переписке «Клейкомоло» как раз можно найти стихотворение (не опубликованное при жизни Лавкрафта) «Ad Balneum» («К ванне»).

С поэтическим радикализмом он столкнулся еще за несколько лет до этого. «В последнее время развлекаю себя чтением популярной ныне “имажинистской” чуши, – писал он в августе 1916 г.[517] – Как образец болезненного явления – очень любопытно». Вот и подтверждение негативного мнения Лавкрафта о белых стихах в общем и имажинизме в частности. Не знаю, какие именно произведения читал в то время Лавкрафт – как вариант, что-нибудь из трех антологий под названием «Труды поэтов-имажинистов», выходивших в период с 1915 по 1917 г., которые он мог обнаружить в библиотеке Провиденса. В письме он продолжает:

«В их излияниях нет абсолютно никакого художественного принципа; здесь уродство вытесняет красоту, а хаос заменяет место здравого смысла. Правда, кое в чем можно разглядеть суть, если читать на манер прозы. Что до большей части таких работ, то их бесполезно и даже невозможно критиковать. Это плоды безнадежно увядшего вкуса, вызывающие не презрение, а печаль и сочувствие».

Те же самые доводы Лавкрафт высказал в статье «Эпидемия белого стиха» (Conservative, январь 1917 г.). Тут он проводит черту между двумя видами радикализма: радикализмом обычным и радикализмом мыслей и идеалов. В качестве примера для первого вида он цитирует Энн Тиллери Реншоу, коллегу по любительской журналистике, чьим энтузиазмом по отношению к их общем делу он бесконечно восхищался, не упуская при этом шанса раскритиковать ее поэтические убеждения. Лавкрафт часто отмечает, что, несмотря на всю новизну стихотворного размера, ее работы все равно скатываются до традиционных форм. В «Систематичности размеров» (Conservative, июль 1915 г.) он пересказывает теорию Реншоу («поэт с истинным вдохновением должен выражать свои чувства независимо от формы или языка, позволяя каждому порыву менять ритм стиха и слепо отдаваясь “прелестному безумию” без оглядки на здравомыслие»), изложенную в ее любительском журнале Ole Miss’ за май 1915 г., после чего заявляет: «“Язык сердца” должен быть понятен другим сердцам, иначе суть его сумеет познать лишь сам автор». Одним этим предложением Лавкрафт высказал главную претензию к тенденции, царившей в поэзии двадцатого века.