Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 1

Трудно сказать, насколько Лавкрафт был близок с Кларком, не считая подростковых лет Говарда. После смерти Уиппла Филлипса в 1904 г. Кларк стал единственным взрослым мужчиной, которого Лавкрафт мог воспринимать в качестве отцовской фигуры. Другой его дядя, Эдвард Фрэнсис Гэмвелл, был намного моложе доктора Кларка и к тому же проживал в другом штате. Эдвина Э. Филлипса Лавкрафт вообще не упоминает. Не стоит оценивать отношение Лавкрафта к дяде по «Элегии на смерть д-ра Франклина Чейза Кларка» (опубликовано в Providence Evening News через три дня после смерти Кларка), поскольку более топорного, безжизненного и механистического стихотворения просто не найдешь. Оно заметно отличается от более позднего «Братства», поскольку в нем нет ни капли искренних чувств, лишь оскорбительные намеки на классовое сознание:

Не рассказывай, что там в пустоте за дверью Смерти,
И великие, и простые здесь одинаковы,
Но может ли грубое отродье равняться
В жизни с высоким разумом?

Примерно полтора года спустя, в последний день 1916 г., в возрасте восемнадцати лет от туберкулеза умер кузен Лавкрафта, Филлипс Гэмвелл. Он был единственным ребенком Энни Э. Филлипс Гэмвелл и Эдварда Ф. Гэмвелла, дожившим до взрослого возраста, и единственным ровесником Лавкрафта среди его родственников мужского пола. Судя по высказываниям Лавкрафта, он тесно дружил с Филлипсом, хотя виделись они, только когда тот приезжал в Провиденс или когда Говард бывал в Кембридже. Как отмечает Лавкрафт, в возрасте двенадцати лет (т. е. в 1910 г.) Филлипс «превратился в автора чудесных писем, готовый обсуждать различные литературные и научные темы, возникавшие в нашем нерегулярном личном общении»[582], и именно в связи с этим он около пяти лет переписывался с кузеном. Лавкрафт также отмечает, что в 1915 г. он пытался заниматься с Филлипсом математикой, но обнаружил, что знает предмет не лучше своего ученика[583]. На следующий год Лавкрафт вместе с Филлипсом и Энни Гэмвелл осматривали церковь Троицы в Ньюпорте[584]. Примерно в то же время Говард подарил Филлипсу свою коллекцию марок[585].

В октябре 1916 г. Энни возила сына на лечение в Розуэлл, штат Колорадо, но стадия туберкулеза была уже настолько серьезной, что 31 декабря 1916 г. Филлипс там и умер. «Элегия на смерть Филлипса Гэмвелла», опубликованная в Providence Evening News за 5 января 1917 г., получилась примерно такой же, как и стихи про доктора Кларка: «Таким был юноша, чей безупречный ум и сердце / Сочетали в себе лучше из Природы и Искусства…» После смерти Филлипса Энни вернулась в Провиденс, где, судя по всему, жила с братом Эдвином до его смерти 14 ноября 1918 г. (интересно, что Лавкрафт не упоминает об этом ни в одном письме за тот период), потом до начала 1919 г. обитала на съемных квартирах, а затем переехала к Лавкрафту в дом на Энджелл-стрит, 598.

В то время, насколько мне известно, Лавкрафт не занимался почти ничем, кроме писательства, зато обнаружил увлекательный способ отдохнуть – сходить в кино. Его интерес к театру ослабел примерно в 1910 г., как раз когда фильмы стали популярным, хоть и не самым выдающимся с художественной точки зрения развлечением. К 1910 г. по всей стране уже появилось 5000 дешевых кинотеатров, которые, правда, считались потехой для рабочего класса[586]. Первые киносеансы в Провиденсе, как сообщает Лавкрафт, прошли в марте 1906 г., и хотя он «прочитал достаточно книг и пьес, в сравнении с которыми движущиеся картинки кажутся дешевой ерундой», все равно ходил смотреть фильмы, «так же, как читал дешевые романы про Ника Картера, Олд Кинга Брэди и Фрэнка Рида»[587]. Создается впечатление, что просмотром фильмов Лавкрафт заполнял «пустой» период 1908–1913 гг., о чем рассказывает в письме от 1915 г.: «Как вы догадываетесь, я поклонник кинематографа, ведь я могу посещать любые сеансы, а вот договариваться о точных встречах или заблаговременно покупать билеты в театр мне в связи с моим состоянием здоровья бывает трудно. Сейчас выпускают довольно стоящие фильмы, а когда я только начинал их смотреть, то делал это лишь ради того, чтобы убить время»[588]. И все же Лавкрафт не отвергал мысль о том, что однажды кинематограф станет средством художественного изображения: «При должном представлении у кинофильмов есть безграничные литературные и художественные возможности, и, заняв уже определенное место в нашей жизни, они обязательно сумеют передать искусство множеству людей, его лишенных» («Отдел общественной критики», United Amateur, май 1915 г.). Прошел почти век, а мы все ждем, когда же это произойдет.