Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 1

Несмотря на все заимствования, «Усыпальница» – превосходное произведение для двадцатисемилетнего автора, который за девять лет не написал ни строчки в прозе. Даже в более взрослом возрасте Лавкрафту все равно нравился этот рассказ, хотя ко многим своим ранним работам он относился очень критически. Благодаря беспокойной атмосфере, смеси ужаса и чувствительности, тонким намекам на проявление сверхъестественных сил, психологическому анализу рассказчика и смешной застольной песне, которая не сбивает пугающий настрой, рассказ «Усыпальница» получился на удивление успешным.

Еще одна достойная похвалы история – «Дагон», хотя она сильно отличается от своего предшественника. Здесь мы также имеем дело с героем, чье здравомыслие вызывает сомнения: записав рассказ, он планирует покончить с собой, потому что у него не осталось денег на морфий, с помощью которого он пытается забыть о пережитом. Повествование ведется от первого лица безымянным рассказчиком, моряком, служившим во время Первой мировой войны на судне, захваченном немецким рейдерским кораблем. Пять дней спустя герою удалось бежать на шлюпке. Он дрейфует по морю, не встречая ни суши, ни других кораблей, и впадает в отчаяние, думая, что никто его не спасет. Как-то ночью он просыпается от ощущения, что его затягивает в «липкую трясину страшного черного болота, по бескрайней поверхности которого вздымались волны». Видимо, пока он спал, из-под воды поднялся остров. Через несколько дней грязь высохла, и рассказчик смог обойти огромную территорию. Он направился к холму вдалеке, а когда достиг его, то обнаружил, что смотрит внутрь «гигантской впадины или каньона». Спустившись по склону, герой замечает «необычный большой предмет», гигантский монолит, «массивная глыба которого имела следы искусной обработки и когда-то, вероятно, служила объектом поклонения разумных существ».

Пораженный мыслью о существовании доселе неизведанной цивилизации, рассказчик осматривает монолит и находит на нем отвратительного вида барельефы в виде морских существ и разные надписи. На глыбе изображены крайне необычные существа: «Настолько гротескные, что их не мог бы придумать По или Булвер, они были до жути человекоподобными в общих очертаниях, несмотря на перепончатые руки и ноги, пугающе широкие и дряблые губы, стеклянные выпученные глаза и другие не самые приятные особенности». Затем героя ждет еще более серьезное потрясение, когда среди волн появляется живое существо: «Громадный, как Полифем, омерзительный, он бросился, подобно гигантскому чудищу из кошмаров, к монолиту, обхватил его большими чешуйчатыми лапами и преклонил перед ним свою отвратительную голову, издавая при этом какие-то размеренные звуки». «Тогда я, наверное, и сошел с ума», – делает вывод рассказчик.

Он убегает и каким-то образом оказывается в больнице в Сан-Франциско, его спас американский корабль. Однако его душевное здоровье подорвано, герой не в силах забыть об увиденном, и лишь морфий ненадолго облегчает его состояние. В конце он вдруг выкрикивает: «Боже, эта рука! За окном! За окном!»

Несмотря на сходство в завязке – безумный или психически неуравновешенный герой рассказывает свою историю уже после случившегося, – в «Дагоне» мы видим значительно меньше психологического анализа персонажа по сравнению с Джервасом Дадли из «Усыпальницы». Сделано это для того, чтобы показать здравомыслие героя до его встречи с монстром, ведь тогда мы не только будем склонны принять его слова на веру, но и поймем, что какое-то по-настоящему ужасное событие (а не просто сон или видение) привело его к наркотикам и помышлению о самоубийстве. «Дагон» – первый из множества рассказов, в которых психическое расстройство персонажа вызвано неким знанием. В конце герой мучительно отмечает:

«Я не могу думать о глубоком море, не вздрагивая при мысли о безымянных тварях, которые прямо сейчас ползают и барахтаются на его скользком дне, поклоняясь древним каменным идолам и вырезая свой отвратительный облик на подводных обелисках и пропитанном водой граните. Я мечтаю, что наступит тот день, когда они поднимутся над волнами, чтобы схватить своими мерзкими когтями и утащить на дно остатки слабого, истощенного войной человечества, когда вода накроет сушу и мрачное дно океана возвысится среди вселенского ада».