Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 1

В рассказе встречаются отличные задумки, хотя общее впечатление подпорчено напыщенным слогом, путаницей в основных сюжетных поворотах и агрессивным классовым сознанием. Прежде всего нам предстоит найти ответ на вопрос, почему Лавкрафт выбрал Катскилские горы в качестве места действия. На тот момент он лично ничего о них не знал, да и не узнает в будущем, хотя посетит колониальные районы Нью-Палц и Херли к югу от Катскилла. Впервые об этом регионе он, скорее всего, услышал от пожилого поэта-любителя Джонатана И. Хоуга (1831–1927), о котором узнал примерно в 1916 г. Начиная с 1918 г. Лавкрафт писал стихи на день рождения Хоуга. Тот жил в г. Трой, штат Нью-Йорк, и поздравительные стихи Лавкрафта одновременно появлялись в разных любительских изданиях, в том числе и «Трой таймс» (Troy Times), выходившей в родном городе поэта. Однако сам Лавкрафт заявляет, что рассказ был «написан спонтанно после того, как я прочел о выродках с Катскилских гор в статье из N.Y. Tribune о полиции штата Нью-Йорк»[643]. Речь идет о статье Ф. Ф. Ван де Уотера «Как полиция нашего штата добилась известности», опубликованной в «Нью-Йорк трибюн» от 27 апреля 1919 г. В объемном материале упоминается жившая в глуши семья по фамилии Слейтер или Слатер (что отражается и в рассказе, когда Лавкрафт пишет: «По документам он был Джо Слейтер или Слаадер»).

В действительности Лавкрафт, скорее всего, выбрал местом действия именно этот регион, чтобы показать высокомерное отношение к людям другого класса, места жительства и интеллекта. Безумные фантазии Слейтера требуют сверхъестественного объяснения, ибо никак не вяжутся с дикарем из глуши. Лавкрафт рисует суровую картину местности и ее обитателей:

«Внешность [Слейтера] была типичной для обитателя Катскилских гор, отвратительного потомка примитивных колониальных деревенщин, которые почти три века уединенно живут среди малолюдных холмистых земель и в итоге опустились до уровня первобытных варваров, в отличие от более удачных собратьев из густонаселенных районов. У этих странных людей, точно соответствующих южному понятию “белого отребья”, нет ни законов, ни морали, а их умственное развитие стоит, пожалуй, на ступень ниже коренных американцев».

Сколько бы Лавкрафт ни рассказывал, что вырос практически в деревне, в вышеупомянутом отрывке он с презрением относится к грубым и невежественным селянам как истинно городской житель. Слейтера он вообще едва ли считает за человека: умирая, он, будто дикий зверь, обнажает «мерзкие гнилые клыки».

Еще одна проблема – внеземное существо, занявшее тело Слейтера. Как оно изначально туда попало? Лавкрафт не дает ответа на данный вопрос. Существо лишь сообщает рассказчику: «Уже сорок два ваших земных года я мучаюсь в заточении» – и добавляет, что неспособно осуществить долгожданную месть из-за «телесных затруднений». Однако почему это происходит, нам тоже не объясняют.

Рассказ завершается нравоучительной цитатой из Гарретта П. Сервисса: «22 февраля 1901 г. д-р Андерсон из Эдинбурга обнаружил прекрасную новую звезду неподалеку от Алголь. Ранее никаких звезд в этой области не наблюдалось. Не прошло и суток, как она своим светом затмила Капеллу, но через пару недель заметно потускнела, а спустя пару месяцев и вовсе стала неразличима невооруженным глазом». Это дословная цитата из книги Сервисса «Астрономия невооруженным глазом»[644], которая имелась у Лавкрафта в библиотеке, и теперь становится ясно, почему события рассказа происходят в 1900–1901 гг. Появление новой звезды поистине стало выдающимся эпизодом в современной астрономии, поскольку прежние открытия важных звезд относились аж к годам 1054-му и 1572-му[645]. Произошло это еще до того, как юный Лавкрафт увлекся астрономией, однако событие наверняка широко обсуждалось в первом десятилетии двадцатого века. Правда, как утверждали специалисты, звезда зажглась еще задолго до 1901 г., ведь Алголь находится на расстоянии множества световых лет от Земли.