Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 1

«Во главе всего стоял ужасный Уицилопочтли, мексиканский бог войны наподобие Марса, хотя несправедливо будет сравнивать героического античного бога с этим кровожадным монстром. Он был главным национальным богом ацтеков и изображался со множеством пышных орнаментов. В его честь строили величественные храмы, возвышавшиеся среди других зданий, а его алтари в каждом городе империи были залиты кровью человеческих жертвоприношений. Влияние такого идолопоклонничества на характер людей могло быть только пагубным»[653].

Впрочем, четкая связь все равно не просматривается. На что именно намекает Лавкрафт? На распространение цивилизации ацтеков вплоть до юго-запада Америки? И при чем тут индийское кольцо? «Сомневаюсь, что его украли руки смертного», – заключает рассказчик, хотя трудно понять, что конкретно он имеет в виду.

Ромеро чем-то похож на Джо Слейтера, только здесь Лавкрафт, к счастью, не так категоричен в классовых различиях. Хотя Ромеро называют «одним из огромного стада неряшливых мексиканцев», позже рассказчик отмечает: «На ум приходил не испанский конкистадор и не американский первопоселенец, а древний и благородный ацтек, когда этот молчаливый рабочий вставал рано утром и зачарованно смотрел на солнце, поднимающееся над восточными холмами, протягивая к нему руки, будто исполнял некий не до конца ему понятный обряд». Джо Слейтер тоже обладал какими-то непостижимыми знаниями, но про Ромеро рассказчик говорит, что у того был «неотесанный, но живой ум», и в конце мы сочувствуем Хуану, хотя не испытывали подобных эмоций по отношению к Слейтеру.

Лавкрафт почти сразу признал «Перевоплощение Хуана Ромеро» не самым удачным рассказом и отказывался публиковать его даже в любительской прессе, в связи с чем в некоторых списках его произведений он даже не числится. Лавкрафт никому не показывал рассказ, пока в 1932 г. Р. Х. Барлоу не выпросил у него рукопись для подготовки машинописной копии. «Перевоплощение Хуана Ромеро» впервые напечатали в журнале «Заметки на полях» (Marginalia, 1944 г.).

Стивен Дж. Мариконда отмечал[654], что первые пять сохранившихся рассказов Лавкрафта, «взрослых» рассказов в «странном» жанре – «Усыпальница», «Дагон», «Полярис», «Зеленый луг» и «По ту сторону сна», – эксперименты с разной тональностью, настроением и обстановкой. Если добавить в этот список «Память» и «Перевоплощение Хуана Ромеро», хотя они сильно отличаются от остальных рассказов и друг от друга, то получим еще большее разнообразие. Вспомним про две юмористические истории («Воспоминания о докторе Сэмюеле Джонсоне» и «Старый Сумасброд»), и тогда первые девять рассказов взрослого периода творчества Лавкрафта, написанные за два года, представляют собой невероятное многообразие. Он пробовал свои силы в литературе, пытаясь понять, какой жанр ему близок и какими методами лучше всего выражать то, что он хочет донести до читателя. Все девять рассказов примерно поровну делятся на два жанра: сверхъестественный реализм («Усыпальница», «Дагон», «Перевоплощение Хуана Ромеро») и фантастику («Полярис», «Зеленый луг», «Память»), а «По ту сторону сна» становится первым экспериментом Лавкрафта в области зарождающейся научной фантастики. Тематические связки между рассказами – сон как средство доступа к другим мирам, чрезмерное влияние прошлого на настоящее, ничтожность человечества в масштабах Вселенной и последующее стирание с лица планеты – дают общее представление об идеях, которые в будущем станут основополагающими в творчестве Лавкрафта. С точки зрения стиля на эти первые работы больше всего повлиял Эдгар По, однако лишь в двух рассказах, в «Усыпальнице» и «Памяти», видны как стилистические, так и сюжетные черты По. Лавкрафт постепенно становился оригинальным и искусным мастером прозы.

Впрочем, осенью 1919 г. Лавкрафт попал под влияние ирландского фантазера Лорда Дансени и почти два года только и делал, что подражал своему очередному наставнику. Во многом это было позитивное влияние: Лавкрафт нашел новые способы передачи идей космизма и выражения мыслей, особенно в виде изящных стихотворений в прозе, хотя кое в чем он сделал шаг назад, сойдя на время с пути топографического и исторического реализма, который впоследствии станет его фирменным признаком. Пройдут годы, прежде чем Лавкрафт приспособит влияние Дансени к своему стилю, зато когда это случится – а между тем он познакомится с работами таких авторов, как Артур Мэкен и Элджернон Блэквуд, – он будет готов перейти к самой важной и характерной фазе творчества.