Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 1

За этот период Лавкрафт также научился выражать «странные» идеи в стихах. Если до 1917 г. его поэзия носила исключительно георгианский характер, теперь он начал понимать, что стихи существуют не только для передачи атмосферы восемнадцатого века. Естественно, самое сильное воздействие на его ранние стихи в «странном» жанре оказал Э. По. Читал он и других представителей «кладбищенской поэзии» конца восемнадцатого века, в том числе «Медитации и размышления» Джеймса Херви (1746–1747) и «Ночные мысли» Эдуарда Юнга (1742–1745), однако существенного влияния они не оказали.

Одним из предвестников стихотворений в «странном» жанре стала поэма «Кошмар По-эта» в 302 строках, написанная в 1916 г.[655] В сохранившемся виде она представляет собой некую мешанину: 72 строки героических двустиший, потом основная часть нерифмованным пятистопным ямбом с подзаголовком «Aletheia Phrikodes» («Пугающая правда») и чудесной выдуманной фразой на латыни (Omnia risus et omnis pulvis et omnia nihil = «Все смех, все пыль, все ничтожно»), за которой следует заключительная часть из 38 строк героических двустиший. Основная суть поэмы заключается в своего рода ироничном нравоучении, на что намекают и подзаголовок самой поэмы («Басня»), и эпиграф из Теренция (Luxus tumultus semper causa est, то есть «Беспорядок всегда вызван избытком»). Мы знакомимся с Лукуллом Лэнгвишем, некогда «изучавшим небеса» и «ценителем гренок с сыром и сладких пирожков», который хочет сочинять грандиозную поэзию, но вечно отвлекается из-за ненасытного аппетита. Выбранное имя, как подчеркивает Р. Боерем[656], хорошо подходит герою: Лукулл – явная отсылка к римскому военачальнику Луцию Лицинию Лукуллу, который прославился своим обжорством, а Лэнгвиш намекает на Лидию Лэнгвиш, героиню пьесы Шеридана «Соперники», такую же «простодушно-романтичную», по словам Боерема, как и Лукулл Лэнгвиш.

Будучи «поэтом по призванию», Лукулл на самом деле служит бакалейщиком. Однажды ему попадается сборник работ Э. По, и, очарованный «увлекательной жутью», он принимается за сочинение стихов в жанре ужасов. Правда, стихи выходят так себе, пока однажды Лукулл не переедает, после чего ему снится страшный кошмар, который он пересказывает белым стихом. Комическое вступление с добродушной сатирой в адрес голодного рифмоплета получилось довольно остроумным. Вот описание пищи, вызвавшей «кошмар По-эта»:

Хотя слишком банально рассказывать,
Что конкретно он ел
(Такие длинные описания обычно пропускают,
Как известный список кораблей у Гомера),
Одно скажем точно: ближе к концу
Со стола исчез громадный торт!

Появляется здесь и чудесная пародия на шекспировского Отелло: «… предупредить того, / Кто ел неразумно, но безмерно».

С переходом на нерифмованный ямб настроение меняется – пожалуй, чересчур резко. Лукулл от первого лица рассказывает, как его душа улетает в космос и встречает там духа, который обещает раскрыть тайны Вселенной. Таким образом, у Лавкрафта появляется возможность напрямую выразить идеи космизма:

Один в космосе, я видел мелкий проблеск
Серебристого света, обозначивший то малое,
Что смертные зовут бескрайней Вселенной.
С каждой стороны, как крохотная звезда,
Сияют миры куда больше нашего,
Полные разнообразных форм жизни,
Хотя мы и не приняли бы их за живых существ,
Связанные земными представлениями о человеческом облике.

Космический дух рассказывает Лукуллу, что «все Вселенные, на мой взгляд, / Лишь крупицы в бесконечности…». Основной посыл этой части поэмы – о бескрайности Вселенной в контексте времени и пространства, о существовании других разумных форм жизни, которые мы не воспримем за живые создания, – часто встречается в ранних письмах Лавкрафта. Далее Лукулл размышляет о нашей планете: