Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 1

В замечаниях Лавкрафта здравый смысл смешивается с консерваторской паранойей. Основное средство, с помощью которого Лига могла бы «предотвратить» войну в одной непримиримой стране, – наложение экономических санкций. Лавкрафт, несомненно, очень обрадовался, когда в начале 1920 г. Соединенные Штаты отказались одобрить вступление Америки в Лигу Наций, о котором помышлял ненавистный ему президент Вильсон, только он не понимал, что это сводило к нулю угрозу санкций со стороны величайшей в мире экономической державы, ведь США всегда могли проигнорировать штрафные меры против страны, которую они поддерживали. Довод Лавкрафта по поводу полного разоружения справедлив, тем более что международная конференция по разоружению, проводившаяся Лигой несколько раз в конце 1920-х, потерпела неудачу, когда с приходом 1930-х не сумела решить вопрос, связанный с требованием Гитлера о перевооружении. Заявление о «других подпольных лигах» никак не связано с историей существования Лиги Наций. Напротив, в 1920-х ей удалось разрешить несколько мелких конфликтов, а к концу десятилетия Штаты начали не совсем официально принимать участие в делах Лиги. Лавкрафт рекомендовал основным силам (Штатам, Великобритании, Франции и Италии) заключить «простой и практичный союз», чтобы не дать Германии или другой агрессивно настроенной стране развязать очередную войну, и теоретически это была неплохая идея, только он еще не знал, что три года спустя Муссолини укрепит свои позиции и поведет Италию совершенно другим курсом, далеким от планов союзников. Лавкрафту нравилось представлять себя суровым политическим реалистом, так что человек, который в 1923 г. скажет, что «самая здравая сила в мире – сила волосатой мускулистой правой руки»[669], точно не был готов проявить снисходительность к организации, которую считал бестолковой и к тому же левацкой.

Вот интересный отрывок из «Лиги»: «Говорят, Лига соберется хорошая, полная борцов против обычной войны – правда, ей не хватает борцов против большевизма». Итак, в послевоенный период Лавкрафт ожидаемо поддерживал антикоммунистическую идеологию «Красная угроза». Комментариев времен Октябрьской революции найти не удалось, хотя замыслы социализма в России проявились как раз после войны. В эссе «Большевизм», опубликованном в Conservative за июль 1919 г., Лавкрафт беспокоится из-за «тревожной тенденции нашего времени… все растущему безразличию к установленным законам и порядкам». И безразличие это, как он считает, отчасти вызвано «дурным примером малоразумной толпы из России». Упоминает он и более близкие к истине причины:

«… длинноволосые анархисты выступают за общественный переворот, а это ни много ни мало возвращение к дикарству и средневековому варварству. Даже среди этого традиционно дисциплинированного народа собралось столько открытых и тайных большевиков, что требуются немедленные меры по восстановлению порядка. Многочисленные необоснованные забастовки важных работников, проводимые с целью вымогательства, а не для повышения зарплаты, – угроза, с которой необходимо считаться».

Спустя десять лет мнение Лавкрафта стало прямо противоположным. Вряд ли он лично был знаком с кем-то из большевиков, а не являясь рабочим, понятия не имел об ужасных условиях труда во многих отраслях производства. Лавкрафт лишь повторяет высказывания консерваторов, считавших, что трудовые беспорядки вызваны иностранными социалистами, и снова действует будто наивный, полный предрассудков «диванный аналитик», совершенно не понимающий, как на самом деле обстоят дела в стране.