Что касается «мечтаний о Древнем Риме», то речь идет о великолепной четвертой главе, где Люциан Тейлор воображает, будто он сражается во втором легионе «Августа» близ крепости Иска Силурум (Карлеон-на-Аске, где провел детство Мэкен), – тут становится ясно, отчего Лавкрафт сразу ощутил связь с Мэкеном. Под его влиянием в более поздние годы Лавкрафт стал интересоваться Римской Британией – здесь его англофилия и любовь к римской цивилизации слились воедино.
Хотя Лавкрафт усердно старался прочитать как можно больше работ Мэкена, в том числе его причудливый трактат по эстетике «Иероглифы: об экстазе в литературе» (1902), любопытный роман «Тайная слава» (1922), три замечательные автобиографии, «Далекие годы» (1922), «Далекое и близкое» (1923) и «Лондонские приключения» (1924), и даже такие незначительные произведения, как «Изумительный случай с Кэннинг» (1926), написанный в документальном жанре, больше всего ему пришлись по вкусу страшные рассказы. У Мэкена есть цикл работ, среди которых «Белые люди», «Сияющая пирамида», «Роман о Черной печати» (отрывок из эпизодического романа «Три самозванца») и другие, которые основаны на старых легендах о «Маленьких людях», доарийской расе дьяволов-карликов, тайно живущих в укромных уголках земли и иногда крадущих у людей младенцев, подменяя на одного из своих. В одном из поздних рассказов Лавкрафт придумает еще более зловещую историю на эту тему.
С учетом тогдашней репутации автора, Лавкрафт не преувеличивал, называя Мэкена «величайшим из ныне живущих писателей». В 1923 г. Мартин Секер выпустил девятитомное собрание сочинений Мэкена, а уже в следующем году «Кнопф» подготовил изысканное ограниченное издание его стихотворений в прозе «Орнаменты в нефрите». На первом издании «Холма грез» букинисты делали огромные деньги. Мэкен однозначно был фигурой выдающейся и не заслуживает постигшей его безвестности, которая отчасти стала результатом предвзятого отношения к «странной» литературе, по-прежнему господствующего в ученых кругах. От того, что Мэкен писал слишком много и в поздние годы скатился в безобидное многословие, стало только хуже. Он внес не меньший вклад в развитие «желтых девяностых»[1027]
, чем Оскар Уайльд или Уолтер Патер, и хотя даже лучшие его работы страдают от словесных излишеств, бесформенности и некоторого самолюбования, нельзя не оценить их важность в литературе того времени. У Мэкена до сих пор есть преданная группа последователей (хотя и не такая большая, как у Лавкрафта), которые издают его работы небольшими тиражами. К сожалению, Мэкена постигла незавидная участь автора, чья популярность возрождается лишь время от времени.О Мэкене Лавкрафт, по-видимому, узнал от Фрэнка Лонга, так как в одном письме он сообщает, что перечитывает «ваши книги Мэкена»[1028]
. Его влияние не прослеживается в рассказах Лавкрафта до 1926 г., однако произведения валлийца определенно сказались на воображении Говарда, и его воздействие уже в измененном, но все равно узнаваемом виде можно отметить в самых известных его работах.Лавкрафт не писал никаких новых рассказов с момента появления «Затаившегося страха» в ноябре 1922-го, а затем всего за два-три месяца он сочинил три истории подряд – «Крысы в стенах», «Неименуемое» и «Праздник». Все они представляют значительный интерес, а первая из них, несомненно, является величайшим из ранних произведений Лавкрафта.
Сюжет «Крыс в стенах» обманчиво прост. Рассказчик по фамилии Делапор (его имя ни разу не называется), уроженец Вирджинии с британскими корнями, решает восстановить свой фамильный замок Эксхэм-Праэри, что на юге Англии, и поселиться в нем. Замок уходит корнями в далекое прошлое, еще до римского завоевания Британии в первом веке до н. э. Делапор не жалеет денег на реставрацию и 16 июля 1923 г. с гордостью переезжает в имение. Он начал писать свою фамилию на старинный манер – Де ла Пор, хотя у его английских предков была сомнительная репутация: их обвиняли в убийствах, похищениях, колдовстве и прочих злодеяниях еще с 1261 г., во времена первого барона Эксхэма. С домом связана «страшная легенда о нашествии крыс, целой армии грязных прожорливых крыс, которые сметали все на своем пути, заглатывая кур, кошек, собак, поросят, овец. Только отведав человечины от двух несчастных местных жителей, они успокоились».