Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 1

Вот мы и подобрались к корню проблемы. Естественно, за некоторыми словами («скромно и воздержанно») скрывается намек на строгость сексуального поведения; примечательно также упоминание Смита и Кляйнера, больших любителей женского общества. Лавкрафт пытался уберечь Лонга от «натурализма», то есть от современной литературы, в которой половые отношения были показаны без викторианских запретов («В нынешнем самодовольном восхвалении “Юргена” и “Улисса” не больше истинного смысла и проницательности… чем в поведении маленького мальчика, который восхищается мальчиком постарше, поскольку тот осмелился написать на заборе плохое слово»[1065]), и переписал ему стих «Печальная история сэра Самодура Распутного», сочиненный в 1921 г. для Кляйнера. В стихотворении, действие которого происходит в семнадцатом веке, рассказывается о повесе, который уже в зрелом возрасте решил измениться и стать любящим мужем и отцом. Наряду с «Дамоном и Ликой» (1923), очередным шутливым произведением о любовных похождениях Альфреда Галпина, стихотворение получилось наиболее откровенным в сексуальном плане:

С праведным пылом бранит он
Нагих современных нимф:
Юбки задрались, грудь обнажена.

Однако суть его вовсе не в прославлении сладострастности. Получается, Лавкрафт отрекся (точнее, никогда не принимал) от эстетики викторианства, но не мог или не хотел отречься от пуританских взглядов на секс, впитанных с самого рождения.

Желание Лавкрафта найти золотую середину между старомодной традиционностью и эксцентричным радикализмом проявляется в любительском споре с консерваторами, в который в начале 1920-х он ввязался вместе с Лонгом и Сэмюэлем Лавмэном. Источником разногласий, по всей видимости, стал отзыв на первый выпуск Rainbow, опубликованный в критической колонке National Amateur за март 1922 г. Рецензию напечатали без подписи, но ее, несомненно, написал Лавкрафт. Он нахваливает стихотворение Лавмэна «Триумф вечности» и его поэзию в целом: «Сэмюэл Лавмэн – последний из эллинов, золотое божество Древнего мира, упавшее с неба в мир пигмеев. Подлинный гений, приоткрывающий в своем разуме обрамленное бриллиантами окно, за которым таятся изысканные миры снов и сцены неумирающей красоты, редко встречающиеся в современную эпоху». И далее в том же духе. (Напомню читателям, что Лавмэн действительно был изящным поэтом-модернистом.)

С этим отзывом не согласился некто Майкл Оскар Уайт из Дорчестера, штат Массачусетс, один из членов Бостонского клуба, с которым Лавкрафт неоднократно встречался во время приезда в Бостон в 1923 г. Свои мысли он высказал в статье в журнале Oracle (под редакцией Клайда Дж. Таунсенда) за декабрь 1922 г. Это была третья часть в серии «Поэты любительской журналистики», и Уайт, не зная, что автором рецензии в National Amateur был Лавкрафт, раскритиковал его за прославление малопонятного поэта, портившего работу своими «неискренними человеконенавистническими» взглядами и упоминавшего языческих богов, хотя это не только старомодно, но и кощунственно. В частности, по поводу «Триумфа вечности» Уайт писал: «Любой, кроме поэта-любителя с любительским восприятием священных для христианства вещей, назвал бы это стихотворение богохульным». Статья Уайта – одна сплошная глупость: например, он считает, что в поэзии необходимо соблюдать правила синтаксиса и связность текста, присущие прозе. Под конец Уайт заявил, что Лавмэн найдет поклонников, только если спустится с Олимпа и будет «бороться со злом нашего века»[1066].