Лазурный мир [= Синий мир]

«Возникает такое впечатление, — кивнул Хаст, пожевывая сахарный стебель. — Если мыслить логически, обитатели плотов должны быть меньше расположены к насилию. Первоплаватели бежали из Безумных Миров потому, что их подвергали преследованиям. Казалось бы, по прошествии двенадцати поколений их умеренность и терпимость должны проявиться в нас еще сильнее».

Мерил шаловливо рассмеялась: «Позволь мне изложить мою собственную теорию по поводу Первоплавателей». Она стала рассказывать. Поначалу ее слова забавляли Хаста, потом он перестал верить своим ушам и, наконец, возмутился: «О чем ты говоришь? Это же Первоплаватели! Наши предки! Ты и в самом деле инакомыслящая! Чему ты собираешься учить детей? Так или иначе, это просто смехотворно!»

«Не думаю. Слишком многое объясняется. Столько загадочных отрывков становятся понятными, приобретают смысл столько двусмысленных замечаний и странных сожалений...»

«Я отказываюсь этому верить! Ведь это... это...» Он не мог найти слов. Наконец он сказал: «Смотрю на тебя, наблюдаю за твоим лицом и знаю, что ты происходишь от Первоплавателей. Поэтому то, о чем ты говоришь, невозможно».

Мерил Рохан весело расхохоталась: «Подумай о другом. Если это так, Безумные Миры — не такие безумные, какими мы их представляли».

Скляр Хаст пожал плечами: «Мы никогда не узнаем наверняка — потому что никогда не сможем покинуть этот мир».

«Неужели? В один прекрасный день мы это сделаем. Не ты и не я, конечно, но, может быть, наши дети или их потомки. Они найдут Космический Корабль — будут нырять или опустят на дно какие-нибудь захваты и поднимут его на поверхность. Внимательно изучат его устройство. Может быть, они многому научатся — а может быть, ничему не научатся... Но подумай об этом! Может быть, они снова найдут способ летать в космосе — или, по меньшей мере, передать какое-нибудь сообщение на другие планеты!»

«Все может быть, — согласился Хаст. — Если твоя противоречащая всем традициям теория верна, если Первоплаватели были теми, за кого ты их принимаешь, такая цель заслуживает пристального внимания, — он снова вздохнул. — Ни ты, ни я никогда всего этого не увидим, не узнаем, оправдаются ли твои предположения. И, может быть, это только к лучшему».

Коракл двух помощников Роджера Кельсо, Карла Снайдера и Робла Бакстера, поплыл на запад к Диким плотам. Спустя девять суток они вернулись — изможденные, обожженные солнцем и торжествующие. Карл Снайдер отчитался перед советом старейшин: «Мы держались подальше от берега до наступления темноты. Дикари сидели вокруг костра и, пользуясь телескопом, мы могли их хорошо видеть. Несчастные люди! Грязные, голые, уродливые. Как только они заснули, мы приблизились и нашли место, где мы могли спрятать коракл и укрыться сами. Три дня мы наблюдали за дикарями. Их всего человек двадцать или тридцать. Они почти ничего не делают — только едят, спят, совокупляются и выплавляют медь. Сначала они пережигают кожуру губок, получая уголь. Этот уголь размалывают в мелкий порошок, в пыль — и погружают пыль в горшок, к которому присоединены меха. Они подкачивают воздух мехами, угольный порошок раскаляется докрасна и добела, после чего наконец испаряется, а на дне горшка остается медь».

«Подумать только! На протяжении двенадцати поколений мы выбрасывали кожуру губок в море!» — раздраженно воскликнул Кельсо.

«Похоже на то, — заметил Скляр Хаст, — что крагены извлекают медь из губок. Что, в таком случае, служит источником железа в нашей крови? Оно должно содержаться в чем-то, что мы едим. Если мы найдем источник железа, нам не придется пускать себе кровь до обморока, чтобы добывать гранулы».

Через несколько дней Роджер Кельсо снова пригласил Хаста на Орущий плот. Под четырьмя длинными открытыми навесами пятьдесят человек, мужчин и женщин, работали с ретортами, изготовленными из золы, цементированной морской слизью. Сжимались и растягивались меха, тлел раскаленный угольный порошок, дым поднимался столбом и просачивался вверх через листву.

Кельсо показал Хасту сосуд, полный медных гранул. Скляр Хаст почтительно поворошил пальцами холодные позвякивающие кусочки металла: «Металл! И все это из крови крагена?»

«Из крови и органов крагена, а также из кожуры губок. А здесь — здесь наше железо!» Он показал Хасту сосуд с гораздо меньшим числом — всего лишь горстью — железных гранул: «Сотне людей пришлось пустить кровь, чтобы это получить. Но мы нашли другие источники железа: железы серорыбицы, листья ядоскалки, сердцевину багрового эпифита. Железа немного, конечно — но раньше его у нас вообще не было».