Леди и некромант. Тени прошлого

— Не стоит, деточка, — он смахнул с камня пыль. — Ты, конечно, одаренная и в любом ином случае я был бы рад получить такую невестку, но… ты же понимаешь… иди, дорагая… жаль, Ульрих сделал бы все так, что ты и не заметила бы смерти.

Разве смерть можно не заметить?

Шаг.

И снова. Камень теплый. Он слышит ее. Он жаждет получить ее кровь. И все же Орисс ложится, не способная справиться с собственным телом. Как получилось, что…

…получилось.

Больно не будет.

Нельзя верить.

— Не надо слез, — лойр Фитцгольд смахнул слезинку со щеки. — Все будет хорошо.

Опять ложь.

Орисс закрыла глаза, не желая видеть, как клинок поднялся над ее грудью. И вправду ложь. Боль была. Недолгая.

…грядет Императрица, чье сердце на ладонях…

…и вложит она его…

…в разверзтую грудь…

…грядет…

***

Альер вел.

Спешил.

И кажется, происходящее ему совершенно не нравилось.

— Тьма меня побери, — он остановился, чтобы перевести дух. — Ты чувствуешь?

— Что именно?

— Сила, — он поднял растопыренную руку, и полупрозрачные нити стекли с пальцев. — Она густая. Она… ее так много…

Альер вдруг рассмеялся.

— Черпай и пей… пей и черпай… хитрый засранец. Он ведь знал… он не мог не знать… он силу тянул… ото всех… метки-маячки и каналы заодно… она держала его живым… естественное усиление и что в итоге?

Другому кому Ричард залепил бы пощечину, приводя в чувство, но вот нематериальную сущность отрезвить…

Хотя…

Огненный шар прошел сквозь Альера.

— Шалишь, — тот тряхнул головой. — Со мной все в порядке. Извини… он уже готов, не хватает малости… самой малости…

Что-то изменилось. Будто сама тьма вокруг завьюжила, заворчала и, ожив, вдохнула жизнь во все, что находилось в подземельях.

— Теперь хватает, — меланхолично произнес Альер.

— Мы опоздали?

— Смотря для чего…

Плевать.

Ричард все равно не отступит. И он побежал.

***

Император разглядывал меня пристально и с немалым интересом.

— Не буду спрашивать, где вы взяли венец, но если уж он вас признал, хочу уточнить, собираетесь ли вы претендовать на трон?

— Нет.

Вот только Империи для полного счастья мне не хватало.

— Вот как? — удивленно приподнятая бровь. — Впрочем, есть вариант, который устроит обоих… я не сделал объявления…

— Но девушка полагает…

— Я не отвечаю за чужие надежды.

А это уже довольно циничненько. С другой стороны, не стоит ждать от Императора избытка романтизма, равно как и совести. В моем представлении совесть со властью плохо сочетались.

— Нет.

— Что ж, — он коснулся запястья, на котором висел браслет с пятеркой камней. — Принуждать вас… не стоит, полагаю?

Я помотала головой.

…Император.

Абсолютная власть и… и в этой абсолютности он на многое способен.

Приказать и запереть меня где-нибудь в подвале… через неделю-другую я на многое соглашусь. А еще ведь можно задержать альва и Грена… и Ричард, которому нужна помощь. Я ведь готова заплатить за нее… и дело ведь не в любви, но в крови, помню, мне объясняли.

— Искушение велико, — кивнул он. — Но многочисленные хроники, которые мне довелось читать, скажем так, намекают, что принуждать особ вашей крови — плохая идея, клятвы и те не спасают… а одно проклятье на мне уже есть.

— Это не я, — на всякий случай заверила я.

А то мало ли…

— Это мой предок, с позволения сказать, на редкость одиозная личность, — он предложил мне руку, и я приняла ее.

Выглядело это… мирно.

— Не только ваш, — я не удержалась. — Тут какого предка не возьми, на редкость…

— Увы, времена были такие…

Император слегка наклонил голову и поинтересовался:

— Так когда это случится?

— Что именно?

— Мятеж. И воскрешение последнего Императора. Хотя, простите, это я ныне последний Император, а ваше наличие делает его… все запутано.

Это верно, запутано, и я не представляю, где здесь искать Ричарда, а мои чувства молчат. Раньше я ведь знала, куда мне надо идти. И потом все получалось, а теперь будто те, кто вел меня, отступили, позволяя самой сделать выбор.

— Про мятеж не уверена, а воскрешение сейчас… в полночь.

— Почему в полночь? — кажется, он несколько удивился.

— А почему нет?

— Действительно…

Галерея вывела в длинную и узкую комнату. Потолок ее сводчатый был покрыт черной краской, и нарисованные звезды казались донельзя настоящими.

Белые колонны.

Белые стены.

И массивные рамы с картинами. Император остановился у одной, огромной — рядом с нею я чувствовала себя полным ничтожеством — и сказал:

— Знакомьтесь. Мой славный предок…

Юноша был едва ли старше двадцати. Узкое лицо. Жесткое. И взгляд нехороший. Ощущение, что смотрят на меня, было настолько сильным, что я сделала шаг назад.

— Когда-то верный слуга Императора, его друг и молочный брат… именно поэтому клятва его обошла, — Император провел пальцами по раме, и картина щелкнула, отступила. — Его обошла клятва… одна, но другая, принесенная на крови тому, кого он считал братом, взяла свою цену.

— Что случилось?

Из подземного хода тянуло сыростью и гнилью.

— Точно не известно, но, полагаю, дело в женщине. Во всяком случае, о том, откуда у него сын появился, ничего не известно… однако не будем о грустном… как понимаю, убить императора он по какой-то причине не мог, а вот заточить…

Узкая лестница.