Леди Макбет

За спиной у Макбета кровать, она также вполовину больше, чем в спальне Россиль. Достаточно велика, чтобы они свободно поместились на ней вдвоём. От этого зрелища у Россиль мучительно сводит живот. Она напоминает себе об обещании мужа, о том, что он вынужден чтить древние обычаи. У неё осталось ещё две просьбы. Два невыполнимых поручения, что отделяют её от боли и липкой крови на простынях.

Свет, струящийся сквозь оконную решётку, образует на полу ровный клетчатый узор. Россиль отделяют от Макбета всего лишь два квадрата света. Вуаль на ней колышется от его тяжёлого дыхания.

– Говори, – велит он. – Расскажи мне, как ты это сделаешь.

Его план был подробно изложен для Россиль, точно развёрнутая карта на столе в зале совета. Каждое слово калёным железом впечаталось ей в мозг. Она делает глубокий вдох.

– Я пойду в покои короля глубокой ночью. – Её голос – еле слышный шёпот. – Я заколдую его камергеров. Я убью его.

– И ещё скажи, почему я не могу сделать это сам.

– Поскольку, – отвечает она тихо и покорно, – когда короля найдут мёртвым, канцлер проведёт обряд воззвания к крови. И когда над телом Дункана произнесут священные слова, в твоём присутствии смертельная рана начнёт кровоточить.

Он поднимает руку и касается её щеки.

– Именно. И я найду надёжный способ держать тебя подальше от зала, где будет происходить обряд. Никто не заподозрит, что женщина способна на такую жестокость.

На словах это звучит очень просто. Чрезвычайно просто. Но в этом плане так много тёмных мест, чёрных нор, и в каждую из них Россиль рискует провалиться. Что, если у неё не выйдет околдовать камергеров? До этого она применяла свой колдовской дар только один раз, в тот день в конюшне, и больше никогда этого не повторяла. Ей неизвестны ни возможности, ни границы её силы. Что, если она не сумеет убить короля сразу, он закричит и кто‑то услышит крик? Что, если она не сможет заставить себя нанести смертельный удар?

И ещё Лисандр – его слова звучат у неё в ушах, как шум моря в раковине. Мне не хотелось бы, чтобы вы остались здесь без единого защитника. Он ничего не обещал ей, это всего лишь пожелание – а раз он не произнёс никакой клятвы, будет ли это предательством с её стороны? Но всё же при мысли о нём у Россиль под рёбрами словно проворачивается нож.

С трудом ей удаётся выдавить:

– Я боюсь подвести тебя, мой лорд.

Большим пальцем Макбет легко касается её скулы, на долю дюйма ниже глаза.

– Ты не подведёшь меня. Ты же помнишь? Твоя миссия благословлена свыше. Ведьмы изрекли своё пророчество. Я ведь преуспел в Кавдоре, верно?

Она кивает.

– Тогда и твоя рука не дрогнет.

Россиль не может заставить себя взглянуть на него. Она снова кивает, не поднимая глаз.

– Да, мой лорд.

Рука мужа опускается с её лица на горло, к цепи ожерелья. Он берётся за рубин двумя пальцами.

– Я нанёс верный удар, – делится он. – Густой, горячей крови Кавдора было столько, что мне казалось, будто мне уже никогда от неё не отмыться. Колет, килт – всё промокло насквозь. Моих кроваво-красных рук устрашились бы святые. И всё же я не колебался ни секунды – и я не жалею. Таков мир, им правит насилие.

Все мужчины охотно заявляют это: «Моя воля – закон, моё желание – всеобщая истина, мне в угоду устроено всё в мире». Даже герцог, более скупой на насилие, ничем от них не отличается. Россиль вновь вспоминает руку отца, скользкую на ощупь от чужой крови.

– Я добыл себе титул, тебе – ожерелье, – тихо продолжает Макбет. – Одно деяние удовлетворило нужды нас обоих. И теперь будет так же. Моя королева – в грядущем.

Россиль хочется заткнуть себе уши, чтобы не слышать его голос. Ей отвратительна мысль о том, что всё это началось с её просьбы, с этого проклятого рубина, который теперь больно давит ей на горло. Ненасытная жадность её мужа сделала из её страха нечто огромное и чудовищное. И всё это лишь потому, что она не смогла преодолеть себя и отдаться супругу, подобно всем другим женщинам в мире. Вот это истинная жестокость, порождённая семенем её отца. Длинные зелёные побеги зла, оплетающие её сердце.

Опустив взгляд, она вдруг пугается собственных рук – на мгновение ей мерещится, что они сделались красными. Кроваво-красными. Сердце Россиль сжимается от ужаса. Но стоит моргнуть – и она снова видит свои обычные бледные кисти, чистые, непорочно-белые. Но ей недолго осталось сохранять их в чистоте. Она вновь прячет руки под широкими рукавами, чтобы больше на них не смотреть.

– Да, – шепчет она. – Да будет так.

Но сперва ей приходится пережить ещё один ужин с королём. На этот раз здесь только Макбет и его высокие гости. Разумеется, Банко приглашён тоже. И Флинс. Его подвиг обеспечил ему место рядом с отцом, и он с гордостью выставляет напоказ свежий шрам, знак доблести.

Однако теперь рядом с мужем сидит Россиль. Не мужчина, который всё это время был его правой рукой. Весь вечер Россиль чувствует на себе испепеляющий злобный взгляд Банко. Его место заняли, нарушили удобный и понятный порядок его мира.