Леди Макбет

Она поднимает голову только тогда, когда слышит, как муж равнодушно швыряет меч на пол; клинок лязгает о камень, лезвие обагрено кровью. Затем Макбет расшнуровывает колет и стягивает рубаху через голову.

Во рту у Россиль пересыхает от страха. Нет, думает она, нет, пока ему осталось выполнить две её просьбы, ещё два испытания не пройдены, а значит, всё это наступит не сейчас: кровь на простынях, кровь на ляжках, ужас от того, что внутри её растёт ребёнок. Или, возможно, её провал так разгневал Макбета, что древние обычаи больше его не волнуют. К горлу Россиль поступает желчь.

Но муж, не поворачиваясь, велит:

– Подай мокрую тряпку.

Россиль опускается на колени возле ведра, медленными, сбивающимися движениями обмакивает тряпку в воду, вытягивает и отжимает, чтобы та осталась влажной, но с неё не капало. Поднимается на ноги. Наконец Макбет, обнажённый по пояс, поворачивается с ней с выжидающим видом.

Россиль никогда прежде не видела так много открытого мужского тела: ни своего мужа, ни чьего‑либо ещё. Торс Макбета напоминает горный ландшафт: там есть собственные широко раскинувшиеся холмы, узкие долины, вытянутые ущелья, похожие на иссохшие русла рек. Кости образуют под кожей замысловатую головоломку – а саму кожу покрывает вязь шрамов. Широкий короткий шрам тянется вдоль левого плеча, другой, длинный и узловатый, пересекает живот. Мощные рельефные мышцы делают этот след ещё более страшным и противоестественным. Судя по плотному бугрящемуся рубцу, это была ужасная, глубокая рана.

Россиль подходит к мужу, руки у неё трясутся. Кожа Макбета покрыта плёнкой пота и грязи. Подняв тряпку, Россиль осторожно касается ложбинки под его горлом. Начинать с этого места не так страшно. В конце концов, его шею она не раз уже видела, и этот, самый первый шрам от смертельной раны – тоже. Кончиками пальцев она ощущает сердцебиение Макбета.

Будучи благородной дамой, Россиль в жизни никому не помогала с мытьём – да и мыться самостоятельно научилась лишь теперь, когда у неё забрали Хавис. Она нерешительно ведёт мокрой тряпкой вдоль линии ключицы мужа.

Макбет хмыкает.

– Я не стеклянный.

Её собственную шею легонько покалывает.

– Прошу прощения, мой лорд.

Россиль старается тереть сильнее; сначала она держит тряпку двумя пальцами, затем, спустившись прикосновениями к чужой широкой груди, расправляет ткань и водит уже раскрытой ладонью. Сердце Макбета равномерно стучит. Гул ощущается сквозь кожу.

Когда Россиль опять становится на колени, чтобы прополоскать тряпку и намочить заново, Макбет замечает:

– Ты не убила его.

Она непроизвольно стискивает в пальцах мокрую ткань. Стук капель о каменные плиты – единственный звук в комнате. Вода холодная, и рука Россиль тоже леденеет.

– Нет, – не сразу отвечает она. – Не убила.

Вода скапливается лужицей на полу. Муж внимательно смотрит на Россиль сквозь преграду вуали. Поймёт ли он? Увидит ли её припухшие, чувствительные даже на вид губы? Заметит ли под сместившимся ожерельем алые метки, оставленные ртом другого мужчины? Может ли он учуять супружескую измену, словно гончая, встревожившаяся от запаха крови? Россиль шумно втягивает носом воздух, вуаль прилипает вплотную к её лицу.

Можно было бы решиться и рассказать ему правду о сущности Лисандра, о том, кто он есть, вернее, о том, кем он не является: он не человек. Но что это даст? Секрет обладает ценностью до тех пор, пока остаётся секретом. После этого он обращается в пыль. А Россиль не видит для себя пользы в том, чтобы раскрывать этот секрет сейчас.

И Лисандр – единственный из всех живущих (пока он ещё жив), кто смог увидеть её по-настоящему, взглянуть в её глаза без преграды. Поэтому теперь, когда она уйдёт навеки, – осознаёт Россиль, – частичка её души останется с ним. Это потаённое мистическое откровение отчасти пугает её саму. Что ты видишь во мне? Скажи правду. Расскажи мне о том, чего не могут узреть смертные люди.

– Это к лучшему, – говорит Макбет. – Живым он нам полезнее.

Тугой узел в её животе слегка ослабевает.

– В качестве заложника?

– Да, как заложник – кто знает, на какие уступки пойдёт Этельстан ради его благополучного возвращения? А до того он предоставит нам немало ценных сведений о наших врагах. Их планы, их силы. Сколько шотландцев перейдёт на сторону его брата и насколько большую армию Этельстан сможет собрать в Англии. Просто так он этого разглашать не будет. Но есть способы заставить людей говорить.

У Россиль тут же сводит гортань. Конечно, ей всё это знакомо, ведь она выросла при дворе Алана Варвека. Герцог не приветствует насилие, но когда всё же прибегает к нему, то щедро обеспечивает все необходимые средства. Камеры пыток в его замке по-своему не менее богато обставлены, чем и пиршественные залы. Стойки всегда хорошо смазаны, поэтому скрипят лишь кости жертв, а не металл. Пилы затачиваются еженедельно. Лучшие кузнецы Бретони изготовили пики для его стула. Дыба, ломающая людям хребты, ни разу не сломалась сама.

Россиль приходится сделать над собой усилие и сглотнуть, прежде чем снова подать голос: