Леди Макбет

– Макбет когда‑то был ничем не примечательным лордом, – начинает он. – Да, его отец был таном Гламиса, но второй сын обычно не наследует титул. Его старший брат, воин, обладал теми качествами, которые шотландцы уважают больше всего: стойкость в битве и готовность к бою. Так что Макбет, скорее всего, остался бы ни с чем, как и большинство младших сыновей.

В своём незавидном положении он выбрал жену, не спросив совета у короля. Эта женщина сама была вдовой. Довольно необычно: такая молодая вдова какого‑то ещё шотландского лорда – и даже без детей от первого брака. Она не обладала ни особой красотой, ни обаянием, не происходила из великого дома. Многих смутил выбор Макбета. Даже не будучи наследником, он прославился умением вести дела. Шотландцы, конечно, не столь высоко ценят это качество, как лорд Варвек. Но тем не менее со стороны всё это казалось очень странным.

Итак, эта женщина… её не очень любили даже в доме самого Макбета. Она была жестока к слугам, она не развлекала гостей. Макбета всё это, как ни странно, не смущало. Он настаивал, что это брак по любви. Чуждая вещь для шотландцев. Но моего отца это чувство тронуло. Его брак тоже был заключён по любви. – Лисандр криво и невесело усмехается.

Россиль слушает его, чувствуя, как сердце гулко колотится у неё в груди.

– Продолжай.

– Однажды эта женщина, эта леди Макбет, вдруг устроила пир для родичей своего мужа, которым до тех пор не выказывала особого расположения. Был приглашён отец Макбета и, разумеется, старший брат. Жёны и дети. Ничего необычного – пока не подали угощение. Говорят, что у мяса с подливой был странный привкус, хотя мало кто может это вспомнить. Каждого, кто положил себе в рот хоть кусочек этого блюда, внезапно одолел сильный, болезненный кашель. Их лица посинели, им свело горло. Леди Макбет накормила их всех ядом. Таким образом весь клан Макбета был убит. Женщины и дети – тоже.

У Россиль кровь стынет в жилах.

– Почему? – выдавливает она. – Почему Макбета не казнили за это преступление? Отцеубийство, детоубийство. Его душа проклята навеки. Ничто не может смыть такой грех.

– Потому что он сказал, что это дело рук его жены и всему виной её честолюбивые замыслы, чтобы он стал таном Гламиса. – Лисандр делает паузу. – Прибыли король и первосвященник. В спальне леди Макбет нашли ядовитые ягоды – она с лёгкостью могла тайком подложить их в еду.

Больше всего на свете мужчины любят видеть доказательства своей правоты. Ах, эта его странная жена! Они были правы, подозревая её с самого начала. Как они умны! Как проницательны! Должно быть, что‑то в таком роде они и думали, гордо оправляя незапятнанные мантии.

– Разумеется, её за это казнили. – Россиль закрывает глаза. Темнота под веками пронизана красным.

– Нет, – неожиданно возражает Лисандр. – Её решили судить. Мой отец в те дни ещё подражал цивилизованным порядкам Англии и Рима. Леди Макбет должны были держать в цепях до тех пор, пока она не предстанет перед судом и присяжными. В той самой старой камере в темнице. – Он смотрит в сторону, мимо Россиль, погрузившись в воспоминания. – Я тогда был ещё мальчиком. Я видел её только один раз, вскользь, когда её вели по коридору. Её уже заковали в кандалы. В ней не было ничего особенно приметного, кроме одного: глаза у неё были очень светлые. Почти как вода.

Долгое время разум Россиль спал, стиснутый тесными границами боли, задушенный, умолкший, – но теперь он снова оживает и начинает бешено работать.

– Утром в день суда двое стражников пошли привести её из темницы. Но камера была пуста. При этом дверь осталась закрытой – она как будто проскользнула сквозь решётку. В замке ударили в набат, словно на горизонте показалась вражеская армия. Велись долгие отчаянные поиски. Наконец какой‑то зоркий слуга заметил в воде под скалами женское платье: оно клубилось среди пены, словно бельё во время стирки. Платье найти удалось, а тело леди Макбет – нет.

– И больше её не искали? Все с радостью поверили, что она утонула?

– Больше верить было не во что. Она исчезла, как дух, покинувший свой сосуд.

Россиль глядит прямо на Лисандра, ловит своё отражение в зелени его глаз. Наконец‑то она видит себя по-настоящему. Видит лицо, которое заставляет мужчин ёжиться от страха и отвращения. Видит мелкие чёрточки, доставшиеся ей от отца: дерзкий выдающийся подбородок, высокие выступающие скулы. Кривобород никогда бы не признал этого сходства, возможно, он бы вовсе не смог его разглядеть, словно ночное животное, не привыкшее к свету.

– Ты ничего не сказал о матери Макбета.

– Я не знал её, – говорит Лисандр. – Она умерла – думаю, задолго до моего рождения. Ходили слухи о странной судьбе, которая постигает женщин Гламиса, но…

– Но конечно, – прерывает его Россиль, – о ней сохранились какие‑то свидетельства. Пусть не о матери. Но о жене? Хотя бы имя.

Он медленно кивает.

– Имя. Да, его я знаю.