Леди Макбет

При звуке имени в глазах ведьмы вспыхивает свет. Груох. Бретонскому рту Россиль трудно произносить эти низкие и резкие звуки, они застревают у неё в гортани. Лисандру пришлось терпеливо учить её выговаривать это имя, он повторял это слово три раза, пока она не смогла воспроизвести его в точности. Это имя – сорная трава, растущая на каменистой почве Гламиса: если выполоть её, она вырастет снова, выпуская новые побеги из сухой, растрескавшейся земли.

– Итак, теперь ты знаешь меня, – говорит Груох. – Что ты хочешь попросить у нас? Совет? Пророчество?

Россиль переводит взгляд на двух других ведьм: те приостановили стирку. Теперь она может рассмотреть их: одна косоглаза. У другой на щеке родинка. Некогда они тоже были жёнами. Носили имя леди Макбет.

Она переводит дыхание.

– Нет, – говорит она. – Я хочу быть как вы.

Белое лицо Груох бледнеет ещё больше. Она усмехается.

– Ты не хочешь быть такой, как мы. Стирать одежду на протяжении многих жизней смертных.

– Вы правда стираете ему бельё?

Левая ведьма фыркает:

– На что ещё годны старушки?

– И всё же Макбет обращается к вам за советом, ему нужен ваш дар предвидения. Будь вы и вправду бессильны, вы уже были бы мертвы.

Правая ведьма: Что такое сила, леди? Это слово тем дальше от своего истинного значения, чем чаще его произносят. Мы говорим королю то, что он хочет услышать. А если он не желает слушать, то превращает наши слова в пророчество, которое ему угодно. Дурные знамения для него – хорошие предзнаменования. Море – адская пустыня. Пустыня – райский источник.

Россиль замолкает. Она ясно видит всю несостоятельность своих прежних планов: они опадают вокруг неё, как срезанные цветы. Она отправила мужа в смертоносный поход лишь для того, чтобы он вернулся ещё более могущественным. Она попыталась подчинить Флинса своей воле, но её оружие обратили против неё самой.

Возможно, больше всего она ошибалась, пытаясь подражать смертным мужчинам – их представлениям о том, что такое сила. Теперь она знает, что под известным ей миром скрывается другой, незнакомый. Здесь, в темноте, она может ходить, не пряча глаза.

Левая ведьма: Я вижу твои раны, леди.

Правая ведьма: За твоим молчанием я вижу гнев.

Груох говорит:

– В твоей боли я вижу протест.

Окружающая тьма как будто растягивается и колышется. Взглянув вниз, Россиль различает в воде серебристый блеск своего отражения, мутного и странного: скорее пятно цвета, чем внятный контур. Белизна, точно кровь, сочится из её тела в воду. Стекает с неё и расходится во все стороны, принимая новые формы. Они возникают, будто тени на стене: окровавленный кинжал и окровавленная рука. Серповидный абрис лица. И наконец, корона, высоко поднятая над головой парой бестелесных рук.

Стоит Россиль моргнуть, как всё это исчезает, тёмная вода поглощает цвет без остатка.

Она поднимает взгляд.

– У меня есть собственное пророчество, – говорит она. – Вы произнесёте его для меня?

– XII —

К счастью для Россиль, время течёт так неестественно медленно, что Макбет не успевает заметить её отсутствие на супружеском ложе. Она снимает меховой плащ и снова устраивается на постели рядом с мужем. Все мышцы и косточки в её теле бесшумно вопиют против этого. Она словно возвращается в чужое тело, привыкшее существовать в состоянии непроходящей боли, с заживающими струпьями на ляжках и разрывом в промежности. Забудь об этих мелких увечьях – словно это возможно. Как бы она этого ни желала, её разум не может полностью властвовать над телом.

Макбет просыпается странно, в отличие от других людей. Он не перекатывается на живот, зарываясь в простыню, безмолвно противясь наступлению восхода. Напротив, он переворачивается на спину и садится прямо, словно невидимая цепь дёргает его вверх. Его идеально прямой торс застывает, словно статуя. Он мгновенно открывает глаза, ему даже не приходится моргать, чтобы согнать остатки сна. Россиль наблюдает за ним в полной тишине, и её страх перед ним постепенно возрождается. Но затем между бровями Макбета прорезается складка, он выдыхает воздух сквозь стиснутые зубы, и Россиль вспоминает его мелкое увечье, от которого простыни окрасились кровью нового, необычного густого оттенка. Эта кровь совсем тёмная, она неспешно сочится откуда‑то из глубины его тела. Должно быть, рана причиняет ему сильную боль. По всем признакам это должно быть так.

– Жена, – произносит Макбет, поворачиваясь к ней.

– Мой лорд-супруг, – отзывается она своим самым кротким тоном. Но так даже лучше. Он точно захочет убедиться, что сломал её. В таком наказании сочетаются удовольствие для него и боль для неё, значит, это наказание должно ему понравиться.

Но Макбет лишь смеривает её кратким удовлетворённым взглядом и без предисловий объявляет:

– С этого дня ты переселяешься в мою комнату.

Россиль видит собственный кивок – из какого‑то далёкого, бестелесного пространства.

– Банко сказал мне, что ты привела в замок служанку.

– Да. – Россиль опускает взгляд. – Сенгу.