Леди Макбет

Макбет с шумным плеском вступает в воду. За этим звуком Россиль различает, как он тихо кряхтит от боли – из-за раны на ноге. Он позволил осмотреть себя хотя бы лекарю или друиду? Теперь он не доверяет ничему и никому. Припарка с травами может оказаться ядом. Внезапно её настигает осознание, что она, Россиль, лишила его этого ощущения. Чувства безопасности. Или, другими словами, она преобразила его. Медленная метаморфоза, постепенно раскрывающиеся лепестки ночного цветка. Он был Макбетом, мужем праведным и благородным. А теперь он Макбет, король Альбы, лишённый правой руки и хромой на левую ногу.

– За мной идут Этельстан и его армия, – говорит Макбет в темноту. – Поведайте, ждать ли мне скорой кончины?

Медленные, волочащиеся шаги. Звон цепи. Шумное хлюпанье воды. Когда‑то Россиль не различала их по голосу. Но теперь она точно знает, кто и когда говорит.

Левая ведьма: Макбет, тан Гламиса. Тан Кавдора. Король в грядущем. Ни один мужчина, рождённый женщиной, не причинит вреда Макбету.

Правая ведьма: Макбет, тан Гламиса. Тан Кавдора. Король в грядущем. Никому не одолеть его, пока лес не взойдёт на холм.

Груох не говорит ничего.

Макбет разворачивается, стоя в воде, и Россиль не требуется зрение, чтобы воочию увидеть эту картину: свет факела, испещрённый тенями потолок пещеры, грудь мужа шумно поднимается и опускается, на его лице сияет широкая улыбка, в глазах горит торжество.

– Я не паду никогда, – говорит он с почти детским потрясением. – В том порукой эти пророчества. Я король в грядущем – и король грядущего. – Неестественно громкий, громовой смех разбивается о камни, точно прибой.

Россиль практически видит три пары вытянутых рук с ладонями, обращёнными к небу. И три голоса поднимаются ввысь, смешиваясь в кромешной тьме, зловеще клубятся, как дым:

– Слава Макбету! Слава Макбету! Слава Макбету!

– XIV —

Семнадцать лет своей жизни Россиль провела в относительной безопасности: за этот недолгий срок в Наонет ни разу не пришла война. Сама Россиль всегда считала, что причиной этому – выдающийся ум герцога. Горностай умело прячется от ястребов, он питается лишь мелкозубыми кроликами и мышами. Война – удел спесивцев вроде парижского принца или слабаков, не способных переубедить врага. Здесь Россиль не приходит на ум никакой пример: имена слабых и бесхребетных людей подобны угольной пыли, которую стряхивают с башмака не глядя.

Теперь Россиль склоняется к мысли, что война так же неизбежна, как перемена погоды. Сезоны сменяют друг друга, и какие‑то алее других. В иные графства и герцогства Франции война приходит буйными красками опадающей листвы. Мелкие междоусобицы – словно молодые побеги, которые нетрудно уничтожить ещё до поры цветения. От великих войн земли Блуа и Шартра покрываются инеем трупов. Папа и Дом Капетов обещают вечнозелёное лето: мир, пока они будут править этой беспокойной страной.

Кривобород и остальные герцоги и графы только посмеиваются за своими кубками. Но горностаю свойственно впадать в спячку. На зиму он отращивает белую шубку и в какой‑то момент жиреет и залегает в нору до весны в ожидании тепла и лёгкой охоты. Наонет, её безопасный родной лес, ограждённый хитростью отца.

Здесь, в Гламисе, где Россиль стала госпожой и королевой, безопасность замка обеспечивают лишь бесплодные, открытые всем ветрам земли вокруг него. Как только с зубчатых стен замка заметят солдат противника, их осыплют градом стрел ещё раньше, чем чужие боевые кличи достигнут ушей Россиль. Разбитые черепа усеют склон холма, ошмётки мозгов испятнают жёлтую траву. А она, Россиль, будет в безопасности – в меховом плаще, с кровавым ожерельем на шее и с повязкой на глазах, которую должна теперь носить не снимая в присутствии мужчин.

Стоя на парапете, обращённом к холму, она мысленно рисует себе эту картину. Рядом с ней Сенга. Внизу крутой и опасный склон. За ним – редеющая роща с серебристым озерцом посередине. Клочок зелени на фоне пустых просторов. Рощица. Её никак не назвать лесом.

Пока лес не поднимется на холм.

Россиль переводит взгляд на Сенгу.

– Вон там твоя деревня, да?

В этой деревне до сих пор живут её дети, которые любят её и стыдятся одновременно. Достаточно взрослые, чтобы работать, значит, достаточно взрослые, чтобы сражаться.

Сенга кивает.

– Войско Этельстана разграбит и сожжёт её последней. После этого они доберутся до замка.

Они не доберутся до замка. Потому что леса здесь нет, и деревья не могут выкорчевать себя из земли и двинуться вперёд рядами, словно солдаты. Россиль смаргивает влагу с ресниц. Начинается дождь.

– Что делать женщинам на войне?

– Это вы мне скажите, – возражает Сенга. – Ведь вы – леди.

– Но я никогда не была на войне.