Легенда старого Чеколтана

— Не вовремя я заболел, — сказал капитан третьего ранга, выслушав Обуховского. — Не вовремя… Это магнитно-акустическая мина, но возможно, на ней установлен магнитно-индукционный или комбинированный взрыватель. Если горловины у нее вот такой формы, — Рыбаков быстро набросал на листе бумаги небольшой чертежик, — то она без гидростатического взрывателя, если же горловина такая, — он снова начал чертить на бумаге, — то взрыватель есть. Вы, товарищ мичман, знаете, как нужно ее зачеканить?

— Так точно! — ответил Довбыш, становясь по стойке «смирно».

— Сидите, сидите, здесь же не часть, а больница, — улыбнулся Рыбаков. — Тогда изготовьте бронзовые чеки, а вы, — взглянул он на Бондарука, — доложите обо всем командованию…

Люди ушли, Рыбаков снова взялся за книгу, но мысли его все время были около мины. Усилием воли он заставил себя читать, однако приходилось по нескольку раз перечитывать фразы, прежде чем до сознания доходил их смысл.

Вскоре возвратился Бондарук.

— Командование разрешило обезвредить мину, — сказал он. — Сейчас ее вытащим на берег. Ну, и примусь…

— Не боитесь?

Бондарук помолчал.

— Как вам сказать… Я прекрасно понимаю, что вероятность взрыва мины, как, впрочем, и любого события, лежит где-то между нулем и единицей. От меня зависит, чтобы эта возможность осталась нулевой…

Опять замолчал.

— Мне все время приходилось иметь дело со снарядами да с артиллерийскими минами. С ними тоже опасно, но легче. А тут… Черт его знает, что там конструктором накручено. Попытаюсь разгадать… — И Бондарук встал со стула. Рыбаков тоже приподнялся на локте.

— Хотелось бы самому… — сказал он.

— Когда-нибудь и нам надо учиться, — улыбнулся Бондарук. — Так что сейчас, можно сказать, самый подходящий момент…

— Ну, счастливо тебе! — подал руку Рыбаков.

— Спасибо!

Старший техник-лейтенант ушел, а Рыбаков снова взялся за книгу, но сосредоточиться не удавалось. В голове все время вертелась мысль: «Как-то там?»

— Эх, не вовремя этот аппендицит!..

Он отложил книгу, прислушался. За окном чужие, незнакомые шумы. В порту все ясно: гудки кораблей, звон якорных цепей, приглушенный рокот катерных моторов, шум прибойной волны, — все это сливается в единую музыку, близкую и понятную сердцу моряка. А тут… Вот на высоких нотах запел какой-то мотор. Что это? Экскаватор? Или кран? И одна за другой идут мимо машины, и непрерывно, на разные тона, раздражающе дребезжит стекло в окне.

Рыбаков постучал карандашом по графину. Вошла медсестра.

— У вас есть спички?

— Есть.

— Принесите парочку.

И когда сестра пришла с коробкой спичек, попросил:

— Будьте добры, заострите две спички и воткните их между стеклом и рамой.

Сестра удивленно взглянула на Рыбакова.

— Дребезжит уж очень…

Когда сестра вышла, Рыбаков снова взялся за книгу, но вдруг здание вздрогнуло, со звоном вылетело верхнее стекло в окне, и тяжелый грохот повис над бухтой. Даже не почувствовав боли, Рыбаков вскочил с кровати — и к окну. Но отсюда была видна лишь серая скала, угол соседнего дома и голубое безоблачное небо.

В палату вбежала врач.

— Больной, почему вы встали? Немедленно в постель!

— Что там случилось?

— Ложитесь в постель!.. — снова приказала врач. — Я сейчас все выясню…

— Взорвалась мина в бухте, — сказала она, возвращаясь через несколько минут.

— Все благополучно?

— По-видимому, да. Во всяком случае ничего серьезного…

Вскоре к Рыбакову пришли Шорохов и Довбыш.

— Взорвалась, бисова душа! — в сердцах сказал Довбыш, едва переступив порог.

Шорохов рассказал обо всем подробно. Мину остропили, немного приподняли, подтянув к понтону, катер отбуксировал ее на мелководье, а когда начали вытаскивать на берег — взорвалась.

— Может быть, она ударилась обо что-нибудь? — спросил Рыбаков.

— Нет. Грунт там — песок с мелкой галькой.

— Зачеканили вы хорошо?

— Да вы, Алексей Петрович, не доверяете мне, что ли? — развел руками мичман. — И чеку вставил, и стопорное кольцо ввернул.

— Возможно, там был вторичный гидростатический взрыватель? — высказал догадку Шорохов.

— Возможно, — согласился Рыбаков. — Иногда они применяли и их. Такую мину можно разряжать только под водой…

Пришел Бондарук.

— Звонил в штаб части, — сказал он.

— Ну, что?

— Если мы тут, на месте, толком не знаем, отчего она взорвалась, то что они могут сказать? Посоветовали быть осторожнее.

— А на стройке этот взрыв ничего не повредил?

— Кое-что есть… Упала стена цеха. Правда, ее только что начали строить. Трое рабочих получили ушибы. Наш бот волной о камень стукнуло, скулу проломило. Ну и еще, — Бондарук криво улыбнулся, — у Колокольникова кастрюля с борщом опрокинулась…

— Да-а… Ну что ж, это еще не так страшно, могло быть хуже… Хорошо, идите. Сегодня обследования больше не проводить! Отдыхайте, — распорядился Рыбаков.

* * *

То ли потому, что Шорохов наработался вместе со всеми, исправляя повреждения на водолазном боте, то ли по другой какой причине, но ужин ему показался необыкновенно вкусным. Он с сожалением посмотрел на пустую миску, затем на Колокольникова.

— Добавить, товарищ лейтенант? — предложил тот.

— Немножко можно…