Легенда старого Чеколтана

Не прожил ты, Василий Николаевич, сотню лет, не сделал ты даже и части того, что задумал… И как-то получилось так, что и счастье тебя обошло. Любимым делом не смог заняться, война помешала, начал прибор делать — не закончил… Вот и с Ларисой… Хоть и таил он это в себе, но любил ее. А она… Даже на похоронах не была. Ответила на телеграмму телеграммой: «Приехать не могу…»

Стоит перед глазами Шорохова лицо его друга с едва заметными веснушками и оспинками, непокорные пряди волос падают на лоб, голубые глаза, всегда немного грустные, смотрят в упор… Помнится и немного печальная улыбка на губах, и слова, которые он говорил Виктору в красном уголке: «Не бросай прибор, доведи до конца…»

— Словно предчувствовал! — вздохнул Виктор и про себя решил: завещание друга выполню.

Снова вздохнул лейтенант. Оглянулся. Нет, никогда больше не присядет рядом с ним Василий Николаевич, не поделится своими замыслами, мечтами. Никогда… И Шорохов невольно взглянул туда, где нависла над входом в бухту скала. Там теперь три обелиска… Могилы трех моряков, совершивших подвиг при выполнении боевого задания. И пусть их гибель разделена большим промежутком времени — подвиг остается подвигом.

Взгляд Шорохова снова упал на бухту, такую тихую, мирную в этот вечерний час. Даже не верилось, что со дна ее уже поднято несколько мин. Одна из них и сейчас лежит на «полигоне», на взрытой от взрывов и потемневшей от осевшей сажи гальке, и, может быть, таит в себе разгадку гибели Бондарука.

Почему все-таки взорвалась мина? Ведь старший техник-лейтенант был не новичок, он на несколько лет старше Шорохова и все эти годы работал со взрывчаткой. Значит, там был такой «сюрприз», что даже он не смог разгадать.

А если его вообще нельзя разгадать?

«Не может быть! — мысленно воскликнул Шорохов и, оттолкнувшись руками от скалы, вскочил на ноги. — Не может быть!.. «Сюрприз» нужно разгадать!»

Шорохов решительно застегнул пуговицы кителя, но тут же в душу закралось сомнение:

«Ты разгадаешь?.. — казалось, говорил какой-то внутренний голос. — Ведь Бондарук насколько опытнее тебя и то не смог…»

«Ну и что ж, что не смог! — спорил сам с собой Шорохов. — Значит, что-то не предусмотрел».

«Ведь сказали же, что командование смогло бы разрешить разоружение мины только капитану третьего ранга Рыбакову, только ему», — снова подсказал внутренний голос.

«Но ведь и Рыбаков когда-то брался за первую мину! — спорил сам с собой Шорохов. — И тогда он знал о ней в сотни раз меньше, чем знаю о минах я. Причем Бондарук не предполагал, на каком этапе его ожидает «сюрприз», а я это теперь знаю… Ведь именно о «сюрпризе» он хотел предупредить, крикнул свое последнее: «Здесь!..» Я докажу, что мину необходимо разоружить, и я ее разоружу… Разоружу!..»

Сомнения, страх, таившиеся где-то в глубине души, исчезли. Виктор глубоко вздохнул, как человек, сбросивший тяжелую ношу, улыбнулся и пошел к костру.

Сегодня все были в сборе. Даже Коваль и Колокольников, вечерами частенько уходившие на стройку, «до дивчат», как говорил Иван Матвеевич, сидели у костра. Моряки, увидев лейтенанта, замолчали, капитан второго ранга Крестин немного подвинулся, освобождая Виктору место. Шорохов лег на теплый брезент, положил подбородок на ладони рук и стал глядеть в огонь. Шипела расплавленная смола, вымоченные в воде, пропитанные солями доски горели ярким оранжевым пламенем, пронизанным голубыми, зелеными, ярко-красными струями.

— Нашли все-таки золото? — спросил матрос Колокольников.

— Как же его могли найти, если его, наверное, и не было. Говорили же, что золото было выгружено в Константинополе…

— О чем это он? — спросил Шорохов капитана второго ранга.

— О «Черном принце», — ответил тот.

Шорохов сразу же вспомнил историю английского корабля «Принц», позже почему-то названного «Черным принцем». В период Крымской войны этот корабль вышел из Англии с ценным грузом и огромной суммой денег золотом. 14 ноября 1854 года корабль погиб во время сильного шторма около Балаклавы.

— Да и то подумать, — продолжал Довбыш, — искали этот корабль с золотом водолазы почти всех стран света, кроме английских. А уж англичане своего не упустили бы…

— Вы участвовали в поисках «Черного принца»? — спросил Обуховский.

— Нет, наша группа ЭПРОНа в Севастопольской бухте корабли поднимала. И «Императрицу Марию» тоже, и «Краба» искали…

— Иван Матвеевич, вы хотели нам рассказать о «Крабе», — обрадовался Шорохов.

Мичман задумался. Сел поудобнее.

— Да ведь я и знаю-то о нем немного…

— Рассказывайте, что знаете!

— Тогда я на заводе мальчиком работал, заклепки нагревал, когда этот «Краб» строили. Его называли подводным судном системы Налетова. Видел и Налетова. Строгий был. А с рабочими запросто, как друг. А уж рассказывать начнет — про Порт-Артур, про Шанхай — заслушаешься! Долго «Краб» строился, очень долго. Говорят, кто-то все время мешал, не хотел, чтоб в России такой корабль был. Даже однажды чертежи украли у Налетова. Да он ученым в этом деле оказался, самое главное всегда с собой носил…

— Ну, а с «Крабом»-то что?