Легенда старого Чеколтана

Усилием воли он прогнал эту мысль, заставил себя думать о другом, а когда приблизился к мине, то уже вообще ничего не помнил, не видел и не замечал. Во всем мире остались только он да мина.

— Ну что ж, начнем! — сказал сам себе Шорохов и улыбнулся — ведь эти слова сейчас запишут в журнал.

«В какой горловине установлен взрыватель? В правой, левой или в центре?» — думал Шорохов. Об этом мог сказать только конструктор да тот, кто собирал эту мину.

«А если придется, как Бондаруку, открывать все три?»

Каждое лишнее движение увеличивает опасность взрыва. Может сорваться ключ, да и вообще, кто знает, от чего готова взорваться мина?

— Начинаю со средней горловины! — сказал Шорохов. Установил ключ, затем нажал на него. Или туго зажата резьба, или заржавела от времени, но горловина не поддается. Шорохов выбрал опору для ноги и навалился на бронзовую ручку ключа всем телом. И вот сдвинулась крышка горловины с места, сначала на миллиметр, затем больше, больше.

Перед ним открылась внутренность отделения, где расположена боевая аппаратура мины. Приборы, витки индукционных катушек, черные нити проводов… Поди разберись во всем этом! А ведь каждый из механизмов в боевом положении, одно неверное, даже не ощутимое для глаза, движение, включится запальная батарея и — взрыв.

Нервы напряжены до предела, и кажется — глаза сейчас видят зорче, руки, словно получившие дополнительную способность ощущать, действуют с точностью хорошо выверенного механизма.

К этому прибору приступил Бондарук и только успел крикнуть: «Здесь!..» — как взорвалась мина.

Жарко, душно, немного дрожат руки, в голове почему-то крутятся слова глуповатой песни: «Курил в Стамбуле злые табаки». Мешает пот! Шорохов проводит рукой по лицу, но рука тоже влажная.

«Надо было тельняшку надеть», — вспоминает он совет Крестича. Затем снимает берет, вытирает им лицо и, отбросив его в сторону, снова склоняется над горловиной.

«Что здесь такое?» — мучительно думает Шорохов, глядя на прибор, принесший смерть Бондаруку.

«Главное — не торопитесь, — вспомнил он утренний разговор с Рыбаковым. — Хотя говорят, что известное выражение: «На ошибках учимся» к нам не применимо, однако и нам приходится учиться на чужих ошибках. И мои, да и ваши знания во многом оплачены ошибками других. Бондарук тоже где-то ошибся… Теперь поставьте себя на его место, подумайте, что бы сделали вы на его месте, и постарайтесь, если это, конечно, возможно, сделать по-другому. Обратите внимание на резьбу…»

Виктор начинает восстанавливать в памяти все, что говорил Бондарук при разоружении мины. Вот он наложил ключ на головку прибора, начал его откручивать…

Виктор еще — уже в который раз! — осмотрел прибор, но ничего подозрительного в нем не было. Ощупал его. Тоже все нормально, только вот почему-то завернут не до конца: между головкой прибора и панельной доской примерно полумиллиметровый зазор.

«Для чего?» — подумал Шорохов.

«Обратите внимание на резьбу», — снова вспомнились слова Рыбакова.

«А что, если здесь левая резьба? — вдруг мелькнула мысль. — Тогда Бондарук вместо того, чтобы вывернуть прибор, зажал его до отказа, контакты замкнулись и… Так вот что он хотел сказать: «Здесь левая резьба!», а успел сказать только первое слово».

— Предполагаю, что на приборе левая резьба, начинаю откручивать, — четко сказал лейтенант.

Так и есть, левая резьба. Виток… еще один… Вот прибор у него в руках, поставлен на предохранитель и положен на гальку.

«Вот тебе и «злые табаки», — радостно думает Шорохов, затем еще раз осматривает отделение боевой аппаратуры и облегченно вздыхает. Вскрыть зарядное отделение и вывернуть запальный стакан с патроном — несложно.

* * *

— Дальше проезд закрыт, — сказал шофер, останавливая машину.

«Наверное, дорогу ремонтируют», — подумала Оля, увидев на шоссе много работающих людей.

— Тут недалеко, — ободрил шофер. — Пешком дойдете!..

Нет, Ольга не могла ждать еще три-четыре дня, не могла и не хотела. К чему, зачем? Там Виктор, там могила Федора… И, еле дождавшись утра, она побежала на автобусную станцию. А как медленно тянулась дорога! Ей казалось, что шофер нарочно не спешит, хотя стрелка на спидометре все время стояла правее цифры «50».

Начались горы. Дорога петляла по ущелью, то взбираясь к вершинам, то опускаясь вниз. Казалось, конца этому не будет.

— Далеко еще? — не выдержала наконец Оля.

— Сейчас приедем!.. — ответил шофер.

Но возникла непредвиденная задержка — ремонтировалась дорога. Оля миновала работающих людей, постояла немного и пошла вперед. За поворотом показались строения поселка, и Оля ускорила шаги.

«Сейчас кого-нибудь спрошу, где здесь моряки», — думала она. Но, странное дело, поселок казался вымершим — ни на улицах, ни около строящихся зданий не было ни одного человека.

«Неужели все на ремонте дороги?» — подумала Оля.

Вот и последний дом остался позади, и она невольно остановилась: прямо у ее ног в темном кольце скал лежала небольшая бухта, а дальше, за каменными вершинами, голубело море. В бухте стояли два катера, а на берегу — палатки.