Легенда старого Чеколтана

— Товарищ капитан второго ранга, через десять минут ужин будет готов! — доложил матрос Колокольников. — На первое…

— Суп харчо, — подсказала полная девушка, поднимаясь из-за казана и откидывая с раскрасневшегося лица прядь голос.

— Кто это?

— Настя, шеф-повар столовой строителей…

— Так вот почему у Колокольникова последнее время такие отличные обеды получались! — пошутил Обуховский.

И все, хотя были под впечатлением только что виденного во вскрытых штольнях, невольно улыбнулись.

— А сегодня, наверное, лучше прежнего! Ну-ка, снимем пробу, — и Довбыш взял в руки ложку.

А Виктору и Оле было не до ужина; взявшись за руки, они пошли потихоньку к скале, возвышавшейся над входом в бухту, к розовеющим в лучах заходящего солнца трем обелискам.

Пока они добрались до вершины скалы, уже почти совсем стемнело, и только на западе еще теплились горячий край неба и разогревшееся от него море.

Но вот и море, и горизонт остыли, потемнели, и в небе засияли звезды. Даже внизу, прямо под ногами, лежал овальный клочок звездного неба — бухта. У берега стояли катера; освещенные иллюминаторы отражались в слегка колеблющейся воде, и казалось, что с катеров стекают ручейки огней.

Работа закончена. И бухта, и берега ее очищены от всего, что могло бы угрожать жизни людей. Правда, еще немало придется потрудиться, чтобы выяснить все, связанное с лабораторией «Зет», но там минеры не нужны — этим занимаются люди другой, хотя и несколько сходной специальности.

Нелегко далась победа. Сколько раз в эти немногие дни моряки находились на волоске от смерти, а Бондарук… И Шорохов дотронулся до обелиска над могилой старшего техника-лейтенанта. Остались после него чертежи и завещание Виктору — довести прибор до конца. Его Виктор выполнит, прибор сделает. Может быть, не один, с чьей-нибудь помощью, но сделает.

Трудно пришлось, но Шорохов не чувствовал усталости — на душе было радостно. И не только потому, что успешно выполнено сложное и опасное задание, что сам он неплохо поработал, обрел опыт и… Олю. Все эти дни она была рядом с ним, его постоянно сопровождали ее нежность и забота. Как все это помогало ему! Теперь они уже никогда не расстанутся. В порыве любви и благодарности Виктор крепко-крепко прижал девушку к себе.

— Ты что? — ласково спросила она.

— Да вот вспомнил — мы однажды с Бондаруком мечтали: пройдет несколько лет, и здесь вырастет большой поселок. На берегу, где мы гранаты и снаряды откапывали, — будут сады, парк, в них музыка, танцы. А на воде — шлюпки, яхты. Тогда, гляди, и поселок переименуют, назовут его «Рудничный».

— Ну, нет! — возразила Оля. — Сколько уже Рудничных в стране есть!.. Назовут как-нибудь поэтически или по имени бухты.

— Караташ — Черный Камень?

— Черный Камень? Хорошо!.. Мрачновато только…

— Да и бухта, видишь, какая? Скалы черные, а если еще ненастная погода… В общем, пока местность оправдывает свое название. А впрочем, преобразят ее люди и имя поселку хорошее придумают. Только чтобы в этой бухте больше никогда не было мин…

— И не только в ней — нигде!.. — Оля взглянула снизу в его лицо, спросила чуть слышно: — Ведь то, что произошло, это подвиг? Да?

— Подвиг? Ну что ты… Обычная работа минеров.

Помолчал, подумал. Вдруг повернулся к Оле, заговорил взволнованно:

— Ну, а подвиг — подвиг всегда впереди. Это, — он кивнул на бухту, — может быть, только первая ступенька на пути к нему.

И снова они замолчали. Так и стояли, тесно прижавшись друг к другу, на скале между морем и небом, и им казалось, что сейчас они одни в целом свете.

* * *

Катер уходит все дальше и дальше в море. Вот уже и вход в бухту не различить среди нагромождения темных скал, а моряки все стоят у борта и смотрят на удаляющийся берег. Недолго пробыли они в бухте Караташ, а как-то привязались к ней — ведь и побережье бухты, и все ее дно обследованы их руками. А Бондарук… И каждый не раз вздохнул, глядя на три белых обелиска на вершине скалы.

…Вечером капитан третьего ранга Рыбаков лично докладывал командиру соединения о выполнении задания.

— Весь личный состав работал хорошо, особенно отличился лейтенант Шорохов.

— Хороший офицер? — спросил капитан первого ранга.

— Отличный! — подтвердил Рыбаков. — Правда, сначала прорывалась в нем этакая юношеская самоуверенность, нам, мол, все нипочем. А когда столкнулся по-настоящему с ратным трудом минера — повзрослел. Особенно на него повлияла гибель старшего техника-лейтенанта Бондарука. Ведь они дружили. А сейчас Шорохов, пожалуй, справится с любым заданием. И я уже подумываю — не пора ли мне в отставку уходить.

— Ну, об этом еще пока разговор вести не стоит, но нам нужен надежный человек для выполнения серьезного задания. Вы больны…

— Я готов выполнить приказ!

Командир соединения помолчал.