Легенда старого Чеколтана

— Сто человек научишь ты… В сто раз твои знания больше станут… Сто человек вылечишь ты… Сам сто жизней тогда проживешь…

Вот тебе — что видит, то и поет! Да тут есть над чем поразмыслить…

Сначала Алеша переводил прозой, потом увлекся, на стихи перешел:

Много звезд в ночной вышине, —
Их не счесть, говорили мне,
Их не достать, говорили мне,
Их не понять, говорили мне.

Пусть горит звезда в вышине, —

Я пою звезды, что на земле.
От Ала-Тау и до Карпат
Звезды земные ярко горят.

Но ярче нет звезды на земле,

Той, что горит в далеком Кремле.

Кремль, я знаю, стоит в Москве,

Он так красив, говорили мне,
Он так велик, говорили мне,
Он так могуч, говорили мне.

Жить в Москве, знаю, каждый рад.

Жил в Москве Николай Булат…

(Это меня здесь так называют. По-видимому, фамилия Булатников слишком длинна для Чеколтана).

Он сам приехал на Ала-Тау, —
Вот потому я о нем и пою.
Он теперь не вернется назад, —
Будет учить он наших ребят.

Дальше рассказывалось, что я такой же крепкий, как булат (вот почему, оказывается, у меня фамилия Булатников!), и глаза у меня, как весеннее небо, и добрый-то я, как весенний дождик (знай наших!), и еще во мне много таких качеств, о которых я и не догадывался.

Потом Алеша перевел, как учу я хакасских детей говорить по-русски, как учу их читать русские книги, как сам учусь хакасскому языку… Все это в образных выражениях и опять если не с гиперболизацией, то с порядочной долей преувеличения. Самая же большая моя заслуга та, что я живу вместе с ними и помогаю Алеше учиться…

— Ну, дальше неинтересно, — и Алеша замолчал.

Раз неинтересно, значит Чеколтан поет о нем. Алеша вообще считает неинтересным все, что делает он сам. Служил в армии, в пограничных войсках. Пришел с орденом Красной Звезды. Спрашиваю:

— За что наградили?

— Шпион к нам ходил. Мы шпиона ловили. Ну, да это неинтересно, — отвечает.

Как-то зимой поехал за продуктами, попал в буран. И все-таки добрался домой. Спрашиваю: как?

— Немного снег кидал, немного ехал. Да это неинтересно…

Он в нашей округе лучший охотник на волков. Никогда без добычи не возвращается. Начнешь расспрашивать — ответ один: это неинтересно.

Чеколтан, как мне рассказал Алеша, начал петь в детстве. Он было думал стать хайджи — народным певцом, но случай изменил это решение. Пригласили Чеколтана на состязание хайджи. По старому восточному обычаю певцы стараются как можно сильнее оскорбить, унизить своего противника.

Противник Чеколтана долго изощрялся в подборе бранных эпитетов и когда, наконец, иссяк, Чеколтан пропел всего одну фразу: «Чтобы оскорбить человека — много ума не надо; но разве велика честь быть победителем глупца?»

За нарушение традиции Чеколтану пришлось проститься с мыслью стать хайджи. Да он не тужил: остался по-прежнему чабаном и вот уже добрую сотню лет поет свои песни ветру, солнцу, степи — всем, кто хочет его слушать.

Жаль, плохо я знаю язык. Чеколтан, наверное, не только «что видит, то и поет», но и знает немало легенд, сказаний. А вдруг Чеколтан умрет? Если ему давно-давно, как говорит Алеша, сто лет, это может случиться в любое время. И тогда погибнут все его знания, все песни и легенды, те, что от дедов-прадедов идут, — в них, может быть, воплотилась тысячелетняя мудрость. Нет, его песни нужно записать, и как можно скорее.

Займусь языком всерьез. Наставник у меня хороший — директор школы Петр Павлович Аввакумов. Старожил. Учительствует здесь с тридцатых годов. Язык знает прекрасно. Да и как не знать, ведь он один из тех, кто вводил здесь письменность, разрабатывал алфавит, грамматику, орфографию.

История Хакасии и хакасцев сложная и еще мало изученная. Хакасский язык относится к группе тюркских, однако в нем встречаются монгольские, иранские и даже угорские слова. Откуда они взялись? Или, может быть, такое только в нашем улусе?

Хорошо бы в этом разобраться. Словари я выписал, а ты поищи в магазинах что-нибудь по истории народов Южной Сибири.

На днях я переселился к Петру Павловичу. Дом у них просторный, а живут двое: он да жена его, Анна Африкановна. Дети по всей стране разъехались: старший сын на границе служит, второй — в Якутии на алмазных разработках, а дочь учительствует, правда, здесь же, в Хакасии.

Мне у них хорошо, спокойно — комната отдельная. Анна Африкановна относится, как к родному сыну.