Легенда старого Чеколтана

— Может быть, Чеколтан это придумал, так сказать, поэтический домысел? — спрашиваю я Алешу.

И тут он меня уже по-настоящему удивил:

— Нет, Чеколтан говорит правду.

— Да, но доказательств этому нет.

— Есть…

— Как есть? Где они?

— В пещере. Вон там, в горе Чалым, находится Поющая пещера, — показал он.

— Поющая? — только и смог я что переспросить.

— Да. Когда дует северный ветер, пещера поет. Старики говорят: это поет Анарбек.

— Так почему же, черт возьми, никто не пойдет в эту пещеру и не достанет сокровища? Ведь это может быть ценнейшей для науки находкой! — не выдержал я.

И тут Алеша замолчал. Еле-еле мне удалось вызвать его на откровенность. Он отвернулся и наконец сказал тихонько:

— Поющая пещера заколдована…

Тут я не выдержал и чуть ли не закричал:

— Да сам-то ты веришь в то, что говоришь?

— Николай, ты меня сейчас станешь ругать. Я комсомолец, я знаю: бога нет, духов нет, нечистой силы нет. Но… пещера и вправду заколдована.

— Почему ты так думаешь? — уже спокойно говорю я.

— Все, кто вносил в пещеру гроб Анарбека и сокровища, — умерли…

— Допустим, хотя доказать это невозможно.

— У подножия горы есть каменные памятники. Под ними лежат эти люди…

Я сразу растерялся. Но потом говорю:

— Они могли умереть от старости, от болезней и мало ли еще от чего!

Алеша помолчал.

— Другие тоже умирали. Кто был в пещере, тот умирал.

— Кто же туда еще ходил?

— Давно было, Чеколтан маленький был. Наша девушка вышла за русского охотника. Рассказала ему о пещере. Охотник ходил в пещеру — что-то взял там, сложил в небольшой мешок…

— Ну?

— И умер…

— А то, что он взял в пещере?

— Осталось у жены охотника, и…

— И?

— Она умерла.

Признаюсь, после всего этого у меня мурашки пошли по спине.

— Это какое-то совпадение, — говорю. — Ведь те вещи, что охотник взял в пещере, у кого-то находятся?

— Нет, — покачал головой Алеша. — Отец Чеколтана обвязал мешок волосяным кнутом, ходил на Енисей, бросал в Енисей.

— Отец Чеколтана умер?

— Нет, он не дотрагивался до мешка.

Да, есть над чем подумать. Неужели в пещере или на предметах есть какой-то яд? Но трудно предположить, что яд этот мог сохраниться столько лет. Обычно от времени все яды разлагаются.

Алеша продолжал рассказывать:

— Совсем недавно, я в армии был, сюда приезжал зоотехник. Узнал о Поющей пещере. Один ходил. Его в горах буран застал, два дня сидел в пещере. Вернулся совсем плохой. Ходить не мог, говорить не мог. Свезли в больницу. Через неделю умер.

— Что врачи сказали? От чего умер?

— Врачи говорят — воспаление легких. Чеколтан говорит — нет. Шаман говорит, это духи его наказали.

— Шаман? Это еще откуда?

— Есть шаман, во-он там живет, — Алеша указал на восток, на лесистые отроги гор.

— И что, люди верят ему?

— Я не верю, Чеколтан не верит, многие не верят. Но есть — верят…

Вот так раз! Оказывается, не так-то все это просто. Шаман до сих пор существует… Комсомолец, собирающийся поступать в институт, верит в заколдованную пещеру…

И с тех пор Поющая пещера не дает мне покоя. Уж слишком много совпадений. Когда поеду в райцентр, зайду в больницу, узнаю точно, от чего умер зоотехник.

А как твои дела? Напиши перед отъездом к Павлику. Я, наверное, и в августе не смогу приехать домой: доведу Алешу до финиша — до экзаменов. Потом нужно наглядные пособия подготовить, собрать гербарий, коллекцию минералов. Вообще-то это дело биолога, Николая Борисовича, но ведь дети не виноваты, что он поторопился уехать. И пока не пишет, когда возвратится.

А у меня столько замыслов, что даже голова кружится. Говорят, во Франции хранится лист бумаги, на котором Мария Склодовская-Кюри сделала запись об открытии радия. Склодовская-Кюри давно умерла, но листок, к которому она прикасалась, остался радиоактивным. Он словно впитал в себя могучую энергию исследователя. Вот так бы прожить, чтобы заряжать все вокруг себя энергией, энергией знаний, мыслей, чувств!

Ну, нет, Николая Борисовича в нынешнем году мы расшевелим. Будет руководить краеведческим кружком, прочитает цикл лекций о происхождении растительного и животного мира, займется исследованием окрестных гор. Найдем ему дело!

Все-таки, откровенно говоря, хочется пройти по московским улицам, посмотреть «Лебединое озеро» в Большом, увидеть Царева в какой-нибудь драме Островского, посидеть в читальном зале Ленинской библиотеки…

О Лене? О Лене почти забыл. Впрочем, будь это так — не писал бы сейчас о ней.

Будь здорова. Передай привет Павлику — ты ему, наверное, каждый день пишешь.

Николай.

P. S. Неожиданно пришло в голову: а вдруг в пещере какие-то микробы? Поговори об этом с кем-нибудь со своего факультета, только, пожалуйста, не с моим счастливым соперником. Может быть, удастся попасть к профессору Ведерникову? Кстати, пришли мне что-нибудь по микробиологии. Если ничего подходящего не найдешь, то свой старый учебник».

* * *