Легкий мужской роман

Мы имеем миф о национальном герое Александре Невском, который грудью защитил православных от нашествия тевтонских бусурман, за что и был канонизирован Православной Церковью. Тот выпадающий из логики мифа факт, что чуть позже этот самый герой в альянсе с чистокровными бусурманами из Золотой Орды регулярно вспарывал животы православным единоверцам, – никого не интересует. Мелочи жизни, однако.

Мы имеем миф о доблестном русском фельдмаршале Кутузове, умыкнувшем победу над гениальным французом Бонапартом у этнического шотландца Барклая де Толли. Кутузов-то хорош, спору нет, но чем вам не угодил шотландец?

Мы имеем миф о том, что Россия до революции кормила Европу хлебом, забывая упомянуть, что недоедала сама; миф о революции, миф о демократии, миф о Великой Отечественной, миф о собственных успехах на пути к демократии, миф о гуманности Запада и мудрости Востока, миф о Евфросинье Полоцкой и Мэрилин Монро, миф о том, что есть у нас гуманитарные науки, миф о мифе, наконец.

Нет уж, вернемся-ка мы лучше к честному вымыслу, который называется роман.

Поговорим о жизни, не имеющей отношения к истории. Хельмут занимается автоперевозками и знает всю восточную Европу вдоль и поперек. Не любит румын, считает их прирожденными мошенниками. Не в восторге от Украины. Даже о Минске что-то слышал. Зачем же было ехать в микроавтобусе «Фольксваген» черт знает куда, за тысячи километров от фатерлянда? Причем в третий раз за пять лет, если я не ослышался. Правильно, в третий раз за пять лет. К одной и той же хозяйке. Ja, ja. Из-за дешевизны? Но и в Болгарии, к примеру, недорого. Да мало ли где еще. Хорватия, Турция. Крым – как-то несолидно для состоятельного европейца, доннер ветер. Прошу извинить мое любопытство, камрад.

Разъяснение Кристины немало позабавило меня и заставило пересмотреть свое отношение к Феодосии и к мифу о немцах. Должен вам сказать, читатель, что в Феодосии тоже есть камыши, целые заросли камышей возле самого Черного моря. Не в самой Феодосии, а в пригороде. Место так и называется: Ближние Камыши. Так вот жизнь в Камышах остановилась, замерла, и, оказавшись здесь, вы словно попадаете в благословенную Среднюю Азию 70-х – 80-х годов ХХ века. Те же модели легковых машин советского производства, все «Жигули», «Волги» и вечные «Победы»; та же одежда на людях, только постаревших на 20 лет; тот же русский говор крымских татар. А главное – тот самый дух и уклад жизни.

Зачем вам, фрау, этот зной с камышами, не очень хорошее место для купания и не очень высокие горы?

Как странно устроен человек, господа. Понимаешь одно, а испытываешь чувства при этом совсем по другому поводу.

Хельмут побагровел от вина и все чаще обращался к своему столь же краснорожему приятелю, механику Хансу, достаточно однообразно предлагая тост за здоровье его жены Линды. Ханс рыцарски предлагал обратить внимание на здоровье хозяйки, а потому за дам пили вперемешку. Линда, жена Ханса, уже явно перебирала с дозой и откровенно постреливала глазами в мою сторону, маскируясь в облаках сигаретного дыма. Освежающее купание вновь становилось актуальным.

Лиза, дочь Кристины, угловатый страусоподобный среднеевропейский подросток, не унаследовавший ни капли шарма матери, с какими-то стандартными механическими реакциями настаивала все решительней, и общество созрело для легких безумств. Решено было отправиться сию же минуту к морю, где хозяйка обещала роскошную лунную полосу для всей честной компании. К нашим услугам было море, луна и море вина. Каждый из нас чувствовал себя чуть-чуть властелином мира, императором Тавриды и Восточной Пруссии одновременно.

Миновали камыши с комарами. Тучи этой зудящей гадости придавали волшебное сходство со Средней Азией, так что я немало был поражен, увидев перед собой всего-навсего Черное море вместо изящной Сыр-Дарьи, несущей свои зеленоватые воды морю Аральскому. Общество наше поддалось тому неумеренному куражу, когда любое море кажется по колено, а золотой отблеск луны – глупой декорацией. Кособрюхий Хельмут что-то с подозрительным энтузиазмом втолковывал мне, я же считал своим долгом категорически с ним не соглашаться. Я все отрицал. Очевидно, легкая победа не светила моему новому другу.

– Вино? – нашелся мирно настроенный немец.

– Гут, – вынужден был капитулировать я.

В какой-нибудь миле от нас огнями лампочек был обведен контур танкера с греческим флагом, несколько далее также маячили неопознанные суда.

– Афина Паллада и Афродита… Ферштейн? Гордые внуки Одиссея, Улисса, сукиного сына, – рекомендовал я, испытывая некоторые затруднения с выговором. Но мне приятно было быть гидом по земному шару.