Лекции по истории западной философии

имеющее неограниченную мощь, не может не творить, как бы предполагает некое

насилие над единым, наличие некоторой силы, заставляющей его творить. Но

единое, как подчеркивает часто Плотин, есть сверх- я, ибо оно часто

обнаруживается в нашей душе при анализе нашего я. Я говорю, что обнаруживаю в

душе сознательный центр моей умопостигаемой деятельности и понимаю, что это

есть мое я. Говорю: я мыслю, я делаю, я люблю, и это я есть содержимое той

субстанции, которая называется умом. Но единство этому моему я дает единое,

поэтому единое есть сверх- я, сверхличность. У Плотина присутствует момент

личностного понимания единого. Нельзя сказать, что единое у Плотина абсолютно

безлично, точнее сказать, единое у Плотина сверхлично, и в таком понимании

единого Плотин еще более приближается к пониманию Бога так, как понимают Его

христиане. Христианский Бог — это не безличная сила, не logos стоиков, но и не

человек, не просто личность, которая обладает всяческими страстями. Он Един в

105

трех Лицах, даже хотя бы поэтому Он сверхличен. У нас одна личность, у Бога три

Личности, поэтому сказать, что Бог личен, значит уже Его ограничивать, сводить к

человеку.

Но есть у Плотина момент и безличного понимания единого. На нашем языке

понятие сверх-личность означает не-личность, и тогда всплывает в уме другое

понятие — без-личность, и тогда получается, что сверхличное и безличное начало

— одно и то же. Это и породило многие ереси околохристианского толка.

Итак, единое не может не творить, и эта безграничная мощь как бы

выплескивается из единого. Плотин употребляет образ солнца: солнце не может не

светить, но свет, из него исходящий, никоим образом не умаляет его природу. Так

же и единое бесконечно творит, при этом не умаляясь само, оно остается таким же

бесконечным. Этот процесс творения, который действительно бесконечен, не имеет

начала и не будет иметь конца, называется эманацией (истечением)25. Из единого

эманирует некая сущность. В силу этой эманации и возникает вторая ипостась —

ум. Будучи истечением из единого, эта ипостась имеет в себе всю природу единого.

Она так же проста, так же имеет в себе творческую эманируемую энергию, но пока,

в качестве эманации ум есть чистая потенциальность, ум может творить, готов

творить, но еще не творит. Ум может стать ипостасью, может стать субстанцией, но

еще не стал. Чтобы это произошло, ум в созерцании должен обратиться к единому.

Созерцая единое, ум воспринимает его в себе как свое актуальное единство, и тогда

ум становится единым началом, единой ипостасью, единой субстанцией. Созерцая

единое, ум представляет его уже как некий объект, и тогда в уме возникает

разделение на субъект и объект, возникает мысль. Мысль возникает как мысль о

чем-то, возникают идеи. Но эти идеи есть не весь ум. Если единое есть просто

единое, то ум есть единое-многое. Ум содержит в себе все идеи, но каждая идея

является одновременно и умом. Ум мыслит что-то, и это что-то является объектом

мышления. Этот объект существует, значит, он есть бытие. Поэтому самое первое

раздвоение в уме — это раздвоение на бытие и мышление. Но это раздвоение

кажущееся, потому что бытие и мышление совпадают в уме.

В уме бытие и мышление совпадают, но и не совпадают, потому что когда

мысль мыслит, она мыслит что-то. Но ум имеет в себе также творческую

способность, которую он получил от единого, поэтому процесс эманации на этом

не прекращается. Ум также творит, творит эманатийно, и образуется душа. Если ум

Плотин описывает как единое-многое, то душа — это единое и многое, в душе

единство сохраняется, но это единство существует уже как объединение

самостоятельных форм. Таким образом Плотин объединяет Платона и Аристотеля.

Если на уровне ума существуют идеи, то на уровне души существуют формы —

формы конкретных тел.

Если на уровне ума существует мысль вообще (та мысль, о которой пишет

Плотин и о которой нельзя сказать, что она иногда мыслит, а иногда нет), то

наиболее творческой, наиболее истинной является та мысль, которая не обращает

на себя внимание. Плотин приводит такой пример: если я читаю и думаю о том,

какую умную книжку я читаю, какой я умный, какой я молодец, пойму ли я то, что

написано в этой книге? Да ни за что. Я пойму, что написано в книге, когда я не

буду думать о процессе мысли, когда мысли будут идти сами по себе. И вот эта

чистая мысль не противопоставляется сама себе как объекту мысли. Невозможно

мыслить и думать о самой мысли, мышление должно быть чистым. Ум есть чистое

мышление, а душа — это уже некоторый объект мысли. Если на уровне ума мысль

существует всегда, то ум — это категория вечности, на уровне души возникает

время. Поэтому на уровне ума существует то мышление, которое называется разум,