Лес Гримм

– Не женись на ней, Аксель! – Я задыхаюсь. – Только если ты делаешь это из-за правильных побуждений.

Хенни, стоящая в нескольких футах слева от меня, хмурится.

– Клара, что ты…

– Правильных побуждений? – перебивает ее Зола, глядя на меня так, словно я сошла с ума, что иронично, ведь это она скормила мне свой яд. – Мой принц создан только из правильных побуждений. Ты совсем не знаешь его.

Аксель хмурится, пытаясь не отводить взгляда от нее и не смотреть в мою сторону.

– Побуждения правильны только в том случае, если они не являются ложью, – парирую я.

– Что ты хочешь этим сказать? – Голос Золы остается чрезмерно женственным, благодаря своей возвышенности, воздушности и преувеличенной нежности. В ее глазах это заставляет меня чувствовать себя еще более по-детски. – Мой принц никогда не лжет.

– Он сделает это, чтобы спасти тебя и снова сделать твою семью счастливой.

– Клара, прекрати, – шипит Хенни. – Ты все испортишь! – Ее темно-фиолетовое платье становится более насыщенного оттенка.

Но я продолжаю.

– Аксель, ты будешь счастлив, если женишься на Золе?

Зола слегка усмехается.

– Мой принц счастлив, когда счастливы те, кому он служит.

– Я не спрашивала тебя, – отрезаю я. Зола отшатывается, как будто я ударила ее. Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Она не может быть такой сверхчувствительной, какой кажется. Она умнее. Она бросает копья в волков, делает чучела из животных и умеет готовить яд. Мы все были бы уже мертвы, если бы она накормила нас слишком большим количеством еды. – Аксель заслуживает большего, чем служить другим людям.

– Но в этом и заключается любовь, – говорит Хенни.

– Нет, не совсем. Любовь – это быть равными. – Я подхожу к Акселю. – Это доверять и довериться, быть тем, кто ты есть рядом с любимыми, и не скрывать своих истинных чувств.

– Как жестоко с твоей стороны оскорблять его, – говорит Зола. – Мой принц…

– Он не принц! – Мне надоело, что она выставляет его в идеальном свете. – Это мальчик, который потерял отца, когда ему было двенадцать, и его воспитывал дядя, который никогда не мог стать ему настоящей семьей. С тех пор он хотел только одного – быть частью счастливой семьи.

– И он станет, как только ты оставишь нас в покое! – выпаливает Хенни.

Я вздрагиваю. Хенни всегда была добра ко мне.

– Я не хочу причинить кому-то боль. Вы все заслуживаете счастья. Но счастье должно начинаться с правды.

Я делаю еще один шаг к Акселю. Он морщит лоб. Зола крепче сжимает его руки.

– Аксель? – тихо говорю я, надеясь, что он наконец повернется ко мне, но его взгляд по-прежнему упрямо прикован к своей невесте. – Я не пытаюсь заставить тебя передумать.

Мой собственный разум становится более ясным, но я не хочу манипулировать им, пока он все еще находится в бреду.

– Я не скажу больше ни слова об этом, если ты посмотришь мне в глаза и скажешь, что женишься на Золе, потому что любишь ее. И я не имею в виду дружескую или сострадательную любовь. Я имею в виду настоящую любовь. Такую, какую она заслуживает. Такую, какую ты заслуживаешь. Если ты сможешь сказать мне это, я буду удовлетворена. – Я отпущу тебя.

Зола поворачивается к Акселю, по-лебединому вздернув подбородок. Ее улыбка уверенная, хотя и немного натянутая. Хенни тоже смотрит на него, но ее вид хрупкий и отчаянный, она на волосок от того, чтобы сорваться.

Аксель удерживает взгляд Золы еще несколько секунд. Секунд, которые отдаются во мне тиканьем невидимых часов. Белая одежда Акселя, его плащ из перьев и золотая корона то появляются, то исчезают. Под ними я вижу проблески его истинного облика: немытые волосы, растущую на лице щетину, залатанную и грязную от путешествия одежду.

Наконец он отрывает взгляд от Золы и смотрит на их соединенные руки. Он слегка покачивается, все еще под действием яда, в то время как я чувствую себя увереннее на ногах. Лекарство начинает действовать.

Он делает глубокие и затрудненные вдохи.

«Посмотри на меня», – мысленно умоляю я.

Он облизывает губы. Поджимает их. Закрывает глаза. Он медленно вдыхает и поднимает на меня взгляд. Он разжимает челюсти.

– Я женюсь на Золе, потому что я… – Его голос становится хриплым. Он переминается с ноги на ногу и откашливается. – Я люблю…

– Скажи это. – Зола прижимает их сцепленные руки ближе к своей груди.

– Я люблю…

– Скорее, Аксель, – просит Хенни. – Уже почти полночь.

– Я знаю!

Сухожилия на шее Золы напрягаются. Хенни приподнимается на цыпочки. Действительно ли действие заклинания закончится ровно в полночь? Яд Золы настолько точен?

– Не разбивай мне снова сердце. – Глаза Золы наполняются слезами. – Скажи, что любишь меня.

– Я… – боль перекашивает его лицо, – пытался полюбить тебя, Зола.

Луг внезапно погружается в тишину. Странная симфоническая музыка исчезает. Не слышно даже дуновения ветерка. Только тиканье отдается у меня в голове. Часы еще не пробили двенадцать.

Тихий писк наконец нарушает тишину. Это Хенни. Она тихо плачет. Я подхожу, чтобы успокоить ее, но она отворачивается и закрывает лицо руками.

Аксель потирает лоб напряженными пальцами и переводит взгляд с одной сестры на другую.