Лес Гримм

Я напеваю песню Фиоры громче, заменяя некоторые слова на другие:

«Ведьма приближается.

Паук красный».

Аксель и Хенни тоже чувствуют приближение близнецов. Мы собираемся в центре клетки и оставляем незакрытой небольшую яму, которую мы выкопали. Если близнецы увидят ее, они разозлятся. Именно этого мы и добиваемся.

Торопливые шлепки босых ног приближаются. Они почти здесь. Я пою громче. Мой хриплый голос выделяет слова песни, которые могут спровоцировать их больше всего.

– Ведьма. Паук. Волк.

Гензель и Гретель врываются через арку. С них капает вода, глаза мертвенно-бледные, кулаки сжаты.

Моя песня превращается в напев, повторяющий одни и те же три слова снова и снова.

– Ведьма. Паук. Волк.

– Ведьма. Паук. Волк, – присоединяются ко мне Аксель и Хенни.

Гензель рычит.

Гретель трясет корни клетки.

– Стоп!

– Ведьма! – Я ударяю ладонями по земле.

– Паук! – Хенни приседает, как паукообразный.

– Волк! – Аксель завывает, откинув голову назад.

Наше пение становится все быстрее и громче.

Гензель расхаживает вокруг клетки.

– Нет! – вскрикивает Гретель. Она зажимает уши.

Я натягиваю капюшон своей накидки. Провожу рукой по ткани, как по красным волосам.

– Ведьма! Ведьма! Ведьма! – Теперь я повторяю только одно слово. Целюсь им в Гретель.

Аксель смотрит на Гензеля. Он бросается к нему. Рычит, прижимаясь лицом к клетке. Сверкает белыми зубами.

– Волк! Волк!

Хенни мучает обоих близнецов. Она бегает по клетке на четвереньках, как будто у нее восемь ног.

– Паук! Паук! Паук!

Гретель топает и хнычет.

Гензель выхватывает из-за пояса нож Акселя.

Мы с друзьями выкрикиваем нашу песнь, голоса срываются, они полны отчаяния. Неистовая энергия подпитывает меня, разгоняет адреналин по венам. Надеюсь, это сработает. Если Гензель и Гретель не откроют клетку, мы только приблизим свою смерть. Мы тратим все до последней капли, чтобы побудить их к действию.

Мы шипим, рычим и щелкаем челюстями. Аксель натягивает удавку. Мы с ним обмениваемся мимолетным взглядом. Я слегка качаю головой, он кивает в ответ. Удавка будет его последним средством. Он сделает все возможное, чтобы не убить близнецов.

Гензель и Гретель, возможно, не из Лощины Гримм, но, возможно, они тоже были подвержены проклятию. И если это правда, то они могут быть спасены, как и вся деревня, когда проклятие будет снято.

Вместе мы бьемся и кричим, делая все, что в наших силах, чтобы побудить близнецов открыть клетку. Но близнецы продолжают сдерживаться. Лицо Гензеля багровеет от гнева. Он стоит рядом с Акселем, но так, чтобы до него нельзя было дотянуться, за корнями деревьев. Его взгляд останавливается на сестре, спрашивая разрешения. Ее тело дрожит. По щекам текут яростные слезы. Но она остается непреклонной. Она не уступает Гензелю.

Мы должны подтолкнуть ее к тому, чтобы она вышла из себя.

Я пробираюсь по клетке к корням, отделяющим ее от меня. Я хватаюсь за них, как за тюремные прутья, и прижимаюсь лицом к ним.

– Ты ведьма! – рычу я. – Ты умрешь! Ты мясо!

Гретель открывает рот. Ее бескровная кожа приобретает болезненно-серый оттенок.

Снаружи вспыхивает молния, освещая ее сзади.

На ее челюсти подергивается мускул, и она вытягивается в струну. От нее исходит чистая ненависть, когда она проницательно смотрит на брата. На одном спокойном и страшном выдохе она произносит слово, которого он так долго ждал:

– Убить.

Вся клетка распадается. Стены падают. Потолок поднимается. Корни втягиваются и присоединяются к остальным корням.

Гензель прыгает на Акселя с поднятым ножом. Аксель опережает его. Он откатывается в сторону и снова вскакивает, прежде чем Гензель успевает обернуться. Аксель делает выпад с удавкой. Гензель поворачивается, когда Аксель пытается его задушить. Гензель роняет нож и хватает Акселя за руки, изо всех сил пытаясь оторвать их от своей шеи.

Мы с Гретель одновременно тянемся к ножу. Я ее опережаю. Мои пальцы почти сжимаются на рукояти, когда она хватает меня за капюшон накидки. Она дергает меня. Меня отбрасывает назад, и я лишаюсь воздуха.

Хенни хватает нож. Аксель и Гензель борются за удавку.

– Отпусти ее! – Хенни кричит Гретель, которая не перестает душить меня.

Я не вижу лица Гретель, но представляю, как она ухмыляется, хотя Хенни угрожает ей меньше всего.

– Сейчас же! – требует Хенни. Перед глазами темнеет. Гретель не остановится. Она убьет меня. Она сильнее меня, учитывая, что я близка к смерти от голода.

Гензель одолевает Акселя, который тоже слаб. Он пинком ставит его на колени, наступает ему на руку и вырывает удавку из его ослабевшей хватки. Гензель пытается обернуть ее вокруг шеи Акселя, когда Хенни кричит.

– Гензель и Гретель, стоп! Плохо! – ругает она. – Очень, очень плохо!

Гензель напрягается. Гретель немного ослабевает хватку.

Хенни стоит перед аркой, держа нож обеими руками, как тяжелый меч. Лезвие дрожит, как и она сама.

– Если вы не отпустите моих друзей, то я у… – Ее голос срывается. Она делает глубокий вдох. – Я сделаю вам бо-больно.

Гензель усмехается. Гретель хихикает. Ее хватка на мне снова усиливается.