Лес Гримм

Я стискиваю зубы и продвигаюсь вперед, заставляя себя подниматься шаг за шагом на забинтованных ногах. Теперь я не могу остановиться. Я так близка к маме. Я могу почувствовать ее присутствие, хотя ее плач стих. Не слышно ни звука с того момента, когда я вошла в дверь с шиповником над щеколдой.

Наконец я добираюсь до верхней площадки лестницы и, прихрамывая, спускаюсь по выложенному камнем коридору. В замок пробились шипы и плющ, обрамляя арку в конце коридора. Среди них вплетен красный шиповник. Самый крупный распустившийся цветок свисает с заостренного центра арки.

Когда я прохожу под ним и вхожу в комнату, на меня падают три алых лепестка. Я едва ощущаю их бархатистое прикосновение; я слишком ошеломлена ослепительно-красным цветом, который открывается передо мной.

Шиповник цветет повсюду. Он вьется по стенам, обрамляет окна и свисает с потолка, удерживаемый решеткой из вьющегося плюща и колючих лоз. Его лепестки устилают даже камни.

В центре комнаты стоит большая старинная кровать с потертыми стойками и побитым молью балдахином из тонкой выцветшей ткани. Несмотря на свое обветшалое состояние, кровать выглядит завораживающе романтично с большим количеством шиповника, шипов и плюща в виде спиралей, обвивающих столбики и поднимающихся вверх, образуя пышный балдахин.

Сердце колотится, я шаркаю к кровати. Я иду на цыпочках, прихрамывая, у меня перехватывает дыхание. Здесь я найду маму. Я чувствую это так же, как всегда чувствовала, что она выжила в лесу.

Я огибаю один из столбиков кровати до того места, где раздвигается балдахин, и заглядываю внутрь, где находится настоящее ложе из шиповника. Если под ним и есть матрас, то он полностью скрыт пышными алыми цветами.

На нем с закрытыми глазами лежит потрясающе красивая женщина. Ее черные как смоль волосы и белоснежный цвет лица являются идеальным дополнением к обилию красного цвета, окружающего ее.

– Мама. – Это слово срывается с моих губ священным шепотом. Я не хотела произносить его вслух. Она спит, и я не хочу ее беспокоить. Ее грудь мягко поднимается и опускается. Она выглядит такой умиротворенной. Душераздирающий звук ее рыданий стих, и слезы на ее щеках начали высыхать.

Не в силах сдержаться, я придвигаюсь чуть ближе. Как будто она чувствует мое присутствие, как спящий младенец чувствует, что его мать рядом, ее изумрудно-зеленые глаза медленно открываются и ловят мой взгляд. Ее ресницы все еще немного влажные, когда она пристально смотрит на меня.

Я жду, затаив дыхание, что она скажет хоть что-нибудь, однако больше всего мне хочется, чтобы она произнесла мое имя. Это означало бы, что она помнит меня. Она молчит. Напряжение нарастает у меня в груди, и я выпаливаю:

– Я не хотела тебя будить.

Тень улыбки приподнимает уголки ее губ, скорбный изгиб, в котором нет ни капли веселья.

– Я никогда не сплю. Я просто лежу здесь, тщетно надеясь, что смогу снова погрузиться в сон. – Она говорит, не узнавая меня. Больше похоже на то, что она разговаривает сама с собой, а не с дочерью.

Мое сердце сжимается от разочарования, но я быстро подавляю это чувство. Не имеет значения, что она не узнает меня. Скоро это изменится. Я сделала все, что потребовала от меня Sortes Fortunae. Проклятие спадет. Возможно, это уже произошло, но разрушение будет постепенным, а не мгновенным.

– Я принесла тебе кое-что. – Я протягиваю ей букет из красных колокольчиков.

Она нежно берет мое подношение. Я вздрагиваю, когда наши пальцы соприкасаются. Несмотря на летнее тепло, витающее в воздухе, ее кожа холодна как лед.

– Не шиповник? – Она хмурится. – Мне нравится шиповник. Поэтому меня называют Шиповничек.

Рана в моем сердце снова открывается, становясь на дюйм шире. Мне следовало бы ожидать, что у мамы будет другое имя, как Рапунцель вместо Фиоры и Золушка вместо Золы, но все равно больно слышать, что она забыла, что она Розамунд.

– Кто? – спрашиваю я, заострив внимание на этом слове. Встречала ли она здесь других Потерянных?

Мамин взгляд задерживается на мне, как будто она раздумывает, не открыть ли мне секрет, но потом момент проходит, и она поднимает подбородок.

– Я приму твой подарок. Ты выбрала правильный цвет.

Прежде чем я успеваю спросить ее почему, она встает, и красный отделяется от красного, когда она встает с усыпанного шиповником матраса и встает босиком на камни, покрытые лепестками.

Я смотрю на ее платье, чудесное сочетание малинового, алого и рубиново-красного цветов, созданное самой природой. Вместо ткани платье украшено слоями маков, тюльпанов, лилий, георгинов, лютиков и полевых цветов, и прежде всего шиповником. Она действительно та самая женщина в красном, о которой рассказывал мне Олли.

Для некоторых цветов уже наступила пора цветения, а для некоторых – нет, но все они распустили свои бутоны. Магия леса каким-то образом удерживает их от увядания благодаря моей матери.

Цветы, собранные вместе на каркасе из плюща, обвивающем ее тело, даже не покрывают всю ее кожу. Ее талия и бедра и левая нога обнажены, а цветы, украшающие ее грудь и правое плечо, едва прикрывают их.