Лес повешенных

– Красиво сказано, но боюсь, что на самом деле ничто не вечно под солнцем! – скептически ответил Варга. – Помнится, ты и сам как-то в доме моего дядюшки в Будапеште высказался так: капля камень долбит... Я запомнил... Ты же вот за последнее время переменился, и здорово переменился. Сам небось не замечаешь, а мне со стороны видно... Как-никак два месяца с тобой бок о бок прожил. Тяжелый ты человек, Болога! Дядюшка мой, право бы, тебя не узнал, – а ведь любил он тебя, как родного сына, – до того ты переменился... Верное слово... Интересно, сам-то ты это замечаешь?

В словах Варги была не то жалоба, не то упрек, а может, и то и другое вместе, но главное, было желание восстановить с Апостолом их прежние теплые дружеские отношения, однако Апостол не был расположен идти на сближение.

– Да-да, Варга, ты прав, я переменился, – признался он. – Можно сказать, переродился!.. Или лучше даже сказать, родился заново... Мне это досталось нелегко... Еще бы ты этого не заметил!.. Но теперь я чувствую себя самим собой. Только теперь я стал таким, каков я есть!..

Варга принял это как вызов и насторожился. Ни тон, ни слова Апостола ему не понравились. Апостол впервые не скрывал своей отчужденности, больше того, откровенно в ней сознавался. Прижавшись спиной к стеклянной двери купе, Варга пристально взглянул на Бологу и тихо, почти угрожающе произнес:

– Ты хочешь сказать, что теперь тебе ни до кого и ни до чего нет дела? Так, что ли? Смотри, Болога, как бы тебе не пожалеть!

– Угроза? – с ехидцей полюбопытствовал Апостол.

– Нет, предупреждение. Кто бросает друзей, отходит к врагам.

– К каким врагам? – удивленно спросил Апостол.

– К врагам вообще, моим, нашим! – веско произнес Варга. – Мне кажется, что в глубине души ты уже дезертир!..

Апостол вздрогнул от неожиданности, потом крепко взял Варгу за рукав.

– Послушай, Варга, – глядя ему прямо в глаза, проникновенно и тихо заговорил он. – Когда-то и ты был другим, говорил, что под солдатской шинелью в тебе бьется чуткое человеческое сердце. Вот и скажи мне, только без фанфаронства, но чести, как бы ты поступил, если бы, скажем, служил в русской армии, а тебя вдруг взяли и отправили воевать с венграми...

– Бред, Болога! Бред! Натяжка! – запротестовал поручик. – Родина – это вовсе не... а...

– Увиливаешь! Уходишь от ответа! – торжествующе воскликнул Апостол. – То-то и оно! Не можешь честно сказать правду! А двух решений тут быть не может!

Варга был обескуражен. Откровенность, прямота и смелость Бологи его смутили. Он не сразу нашелся, что ответить.

– У солдата один закон, – сказал он, – всегда и везде следовать своему воинскому долгу, не нарушать присягу, военную присягу. Солдат не кисейная барышня, чтобы сентиментальничать... А то выйдет черт знает что...

– Значит, солдат не человек! Против закона, долга, присяги идти ему нельзя, а против совести можно! Так, что ли? – накинулся на него Апостол. – А тебе не кажется, что это противоестественно, что это и есть преступление? Грош цена закону и долгу, если он принуждает тебя лицемерить, кривить душой...

Апостол хотел еще что-то добавить, но только досадливо махнул рукой. Этот жест хотя и не мог выразить того, что он хотел сказать, но ясно выразил его убежденность в своей правоте.

Варга оторопело посмотрел на него и удрученно сказал:

– Неужто правда... ты способен на... ты хочешь дезертировать?..

– Хочу? – пожав плечами, переспросил Апостол. – Разве можно такого хотеть? Такой поступок может быть продиктован только велением совести!.. Если совесть мне завтра скажет: уходи, – я не задумываясь уйду, потому что иначе поступить нельзя... И ты поступил бы точно так же... и потому не осудишь меня... Да, Варга, да!..

– Нет, Болога, ты заблуждаешься, глубоко заблуждаешься на мой счет! – сухо и злобно проговорил поручик. – Я так никогда не поступлю и никому не прощу такого! Я ненавижу предателей!..

– Успокойся, Варга, в твоем прощении и в твоем согласии никто не нуждается... Советоваться с тобой не стану... Только... разве что напорюсь на твой эскадрон... Но тогда, надеюсь, в тебе заговорит то, что бьется под грубой солдатской шинелью, и ты пожалеешь старого друга и отпустишь его с миром на все четыре стороны вопреки столь твердым убеждениям...

– Не приведи тебе бог, Болога! – серьезно, почти угрожающе произнес Варга. – Не приведи тебе бог попасться мне тогда в руки, я тебя пристрелю на месте как собаку... При-стре-лю!..

– Ну что ж, Варга, спасибо на добром слове... Постараюсь держаться как можно дальше от тебя, как можно дальше... – рассмеявшись, закончил разговор Апостол. – Зачем портить отношения?..

– Если ты шутишь, Болога, то шутишь опасно. Я лично не шучу!..

– Представь себе, я тоже! – спокойно ответил Апостол, посмотрев ему прямо в глаза.